– Это обязательно?

– Зависит от того, хочешь ли ты, чтобы я тебе показал легкий способ сыграть фа-аккорд.

Она уставилась на то место, где от его многолетних прикосновений стерся лак.

– Я говорила тете Гейл, что Тринити идет со мной, когда она бегала на свидания со своим бойфрендом. И мне приходилось покупать им сигареты.

– Ей всего одиннадцать!

– Но ее мальчику – четырнадцать, а Тринити очень взрослая для своих лет.

– О да, ягодка созрела! Гейл следовало бы посадить ее под замок, и я обязательно ей это посоветую.

– Не нужно! Иначе Тринити возненавидит меня еще больше.

– Вот и хорошо! По крайней мере будет держаться от тебя подальше.

Поскольку детали дальнейших действий еще не были ясны ему самому, он не сообщил Райли, что та вряд ли будет часто видеться с принцессой Тринити. Теперь стало понятно, что ему ни в коем случае нельзя доверять Гейл воспитание дочери. Райли вряд ли понравится жизнь в пансионе, но он постарается согласовать расписание своих поездок с ее каникулами, чтобы она не чувствовала себя покинутой.

– Как же ты добывала сигареты? – спросил он.

– Тот парень, что работал у нас в доме, покупал их для меня.

Он уже усвоил, что Райли превратила подкуп в способ выживания. И от этого на душе стало еще горше.

– За тобой хоть когда-нибудь присматривали?

– Я умею сама за собой присмотреть. – Тебе не стоило снабжать их сигаретами.

Он до сих пор не верил, что, как и Марли, отказывал ей в такой простой вещи, как гитара.

– Ты говорила матери, как сильно хочешь учиться играть?

– Пыталась.

Так же невнятно и несвязно, как когда-то ему. Мог ли он осуждать Марли за невнимание к дочери, когда сам ничуть не лучше ее?!

– А теперь ты покажешь, как играть фа-аккорд?

Он показал, как лучше ставить пальцы, что с ее маленькой рукой было нелегко, и протянул гитару. Райли вытерла ладони о шорты.

– Она правда моя?

– Только твоя, и я не мог бы подарить ее человеку, более достойному.

Джек вдруг понял, что это чистая правда.

Она прижала гитару к груди. Он протянул ей медиатор.

– Давай! Попробуй сама.

Джек улыбнулся: устраиваясь поудобнее, она зажала медиатор губами, совсем как это делал он сам. Потом взяла медиатор и, пристально глядя на левую руку, взяла первый аккорд. Джек удивился. Она совсем не фальшивит. Райли брала аккорд за аккордом, почти не ошибаясь.

– Да ты молодец! – кивнул он.

Райли просияла.

– Я упражнялась.

– Но как? Ты же сказала, что отдала гитару Тринити?

– Да. Но вырезала себе из картона, чтобы научиться ставить пальцы.

Джеку стало трудно дышать. Кое-как он поднялся.

– Я сейчас вернусь.

Зайдя в ванную, он присел на край ванны и схватился за голову. У него есть все: деньги, машины, комнаты, увешанные платиновыми дисками. Да, у него есть все это и даже больше, а дочь вынуждена упражняться на картонной гитаре.

Ему вдруг захотелось поговорить с Эйприл. Женщина, которая когда-то доводила его до безумия, теперь, похоже, единственный человек, к которому он может обратиться за советом.

В восточный Теннесси пришел июнь, принеся с собой жару и влажность. Каждую ночь Дин влезал на балкон Блу. Каждую ночь она впускала его. Иногда проходило всего несколько минут с того момента, как он учтиво провожал ее до двери после ужина в «Барн грилл». Оказалось, что противиться ему невозможно, хотя она прекрасно понимала, что играет с огнем. Но теперь, когда она ни в чем не зависела от него и сумела получить работу, деньги и даже крышу над головой, можно было и рискнуть. В конце концов еще несколько недель, и ее здесь не будет.

Она взглянула на голого Дина, сидевшего среди разбросанных подушек.

– Похоже, тебя так и тянет поговорить.

– Я всего лишь хотел сказать...