вещицы в своем магазине. И вчера получила твой адрес.

– И вот ты здесь. Зряшная поездка.

Тед сердито гнул свою линию:

– Тебе не кажется, что уместнее продолжить разговор в лимузине?

– Нет.

Пусть справляется со своей совестью сам. Раскаяние и близко не лежит к любви – чувству, с которым Мег распрощалась навсегда.

– Я настаиваю, чтобы ты села в машину, – пробурчал преследователь.

– А я настаиваю, чтобы ты отправлялся к черту.

– Только что вернулся оттуда, и, поверь, не так страшен ад, как его малюют.

– Жаль.

– Проклятье!

Дверца распахнулась, и Тед выскочил на ходу. Мег не успела среагировать, а он уже тащил ее к машине.

– Прекрати! Что ты делаешь?

Лимузин наконец остановился. Мужчина затолкал жертву в салон, забрался следом и захлопнул дверь. Щелкнули замки.

– Считай себя формально похищенной.

Автомобиль снова тронулся. Закрытая перегородка скрывала водителя. Мег потянула за дверную ручку, но та не пошевелилась.

– Выпусти меня! Не могу поверить, что ты такое выделываешь. Что с тобой? Спятил?

– Более или менее.

Она до последнего избегала смотреть на соседа. Еще чуть-чуть, и он почувствует ее слабость. Голова медленно повернулась.

Тед был, как всегда, ослепителен: с тигриными глазами и выступающими скулами, прямым носом и твердым подбородком, как у кинозвезды. Темно-серый деловой костюм, белая сорочка и синий галстук. Она не видела его так официально одетым с самого дня свадьбы и теперь барахталась в темном потоке эмоций.

– Я требую! – воскликнула Мег.  – Выпусти меня немедленно.

– Нет, пока мы не поговорим.

– Не желаю разговаривать с тобой. И вообще ни с кем.

– Как такое может быть? Ты же обожаешь поболтать.

– Теперь уже нет.

По периметру крыши салон освещали крошечные голубые огоньки, вдоль стен вытянулись длинные диваны. Огромный букет красных роз лежал на сиденье перед встроенным баром. Мег сунула руку в карман плаща за телефоном.

– Я позвоню в полицию и сообщю, что меня похитили.

– Не советую.

– Это Манхэттен. Здесь ты не Господь Бог. Тебя наверняка отправят на Райкерс[52].

– Вряд ли, но рисковать не стоит. – Он выхватил у нее мобильник и спрятал в карман пиджака.

Будучи дочерью актера Мег смогла безразлично пожать плечами.

– Отлично. Давай говори. И поторопись. Мой жених заждался меня  в квартире. – Она прижалась бедром к двери, отодвинувшись от Теда как можно дальше. – Я же обещала, что забыть тебя не займет много времени.

Он моргнул, потянулся за охапкой «извинительных» роз и положил искупительную жертву ей на колени:

– Думал, они тебе понравятся.

– Неправильно думал. – Она отшвырнула розы в дарителя.

Когда веник ударил в голову, Тед осознал, что воссоединение проходит не лучше, чем он заслуживает. Похищение Мег стало еще одним просчетом с его стороны. Не то чтобы он планировал умыкнуть любимую. Он собирался появиться у ее дверей с розами и проникновенной декларацией вечной любви, а затем увлечь в лимузин. Но едва машина свернула на искомую улицу, как он заметил беглянку, и весь его здравый смысл испарился.

Даже со спины, закутанную в длинный лиловый плащ, поникшую под дождем, он мгновенно узнал ее. У других женщин могли быть такие же длинные ноги и летящая походка, и решительные движения рук, но ни одна не заставляла его чувствовать, что грудная клетка словно взрывается изнутри.

Тусклый синий свет в салоне лимузина выхватывал такие же тени под ее глазами, как и те, которыми обзавелся он сам. В нежных мочках, в которых он привык видеть неровные бусины и древние монеты, сейчас не покачивалось никаких висюлек, и крошечные пустые дырочки подчеркивали ее уязвимость, ранящую в самое сердце. Из-под подола влажного фиолетового плаща выглядывали джинсы и мокрые матерчатые кроссовки. Растрепанные волосы, усыпанные каплями дождя, стали длиннее, чем при их последней встрече, и огненно-рыжими. Он хотел вернуть прежнюю Мег. Хотел поцелуями убрать впадины, появившиеся под высокими скулами, и возвратить тепло блестящим глазам. Хотел заставить ее улыбнуться. Рассмеяться. Снова любить его так же глубоко, как он любит ее.

Упрямица смотрела прямо перед собой на стекло, отделяющее их от водителя, долгие годы катавшего Франческу Бодин по Манхэттену. Тед отказывался допустить возможность того, что опоздал. Конечно, выдумщица солгала насчет жениха. Хотя... разве какой-нибудь мужчина способен устоять перед ней? Тед жаждал уверенности.

– Расскажи об этом своем женихе.

– Ни за что. Не хочу, чтобы ты еще сильнее комплексовал.

Врушка. По крайней мере, он молился, чтобы так и было.

– То есть ты уверена, что знаешь все о моих чувствах?

– Конечно. Тебя гложет раскаяние.

– Это правда.

– Честно говоря, прямо сейчас у меня нет сил утешать тебя. Как видишь, со мной все в порядке. Теперь возвращайся к своей жизни и оставь меня в покое.

Мег не выглядела как человек, у которого все хорошо. Она выглядела измученной. Хуже того, равнодушной... и серьезной... Настолько непохожей на забавную задиру, которую он знал, что в голове не укладывалось.

– Я скучал по тебе, – пробормотал Тед.

– Приятно слышать, – ответила она голосом, отдаленным, как горы, которые – по наихудшему сценарию – она могла бы сейчас штурмовать. – Тебе не трудно отвезти меня домой?

– Позже.

– Тед, я серьезно. Нам не о чем больше говорить.

– Может, тебе и не о чем, а у меня есть идеи.

Ее упорное стремление уйти пугало. Он неоднократно оказывался непосредственным свидетелем ее беспримерного упрямства, а теперь эта решимость была направлена против него. Необходимо как-то пробиться сквозь ледяной панцирь.

– Я подумал... мы могли бы прокатиться на яхте.

– На яхте? Не думаю.

– Ну да, затея в общем-то дурацкая, но Комитет по реконструкции настаивал, что это отличный способ помириться с тобой. Забудь эту обмолвку.

Мег резко вскинула голову:

– Ты советовался с Комитетом по реконструкции?

Эта вспышка гнева воскресила в нем надежду.

– Возможно, упомянул о проблеме. Мимоходом. Мне требовался женский взгляд, и они убедили меня, что любая женщина оценит широкий романтический жест. Даже ты.

Определенно, в ее глазах сверкнули искры.