— Доброе утро, мистер Коупленд, — чопорно приветствовал Томкинс.

— Мой отец дома?

— В библиотеке, сэр, — дворецкий поколебался мгновение, потом многозначительно взглянул на Ноэль. — Вы хотите, чтобы я сообщил ему о вас?

— Нет, думаю, я сделаю ему сюрприз, — усмехнулся Куин.

Томкинс слегка наклонил голову.

— Очень хорошо, сэр.

Спина дворецкого напряглась от неодобрения, он бесшумно исчез в конце коридора.

Куин провел Ноэль в маленькую приемную.

— Подожди меня здесь. Я скоро вернусь.

Он вытащил ключ с внутренней стороны двери.

— Ты ведь понимаешь, что не будет никакой пользы от твоих попыток сбежать? В этот раз я не буду настолько глуп, чтобы оставить ключ с обратной стороны двери.

— На самом деле ты же не думаешь, что запертые двери смогут удержать меня здесь, если я решу уйти, а, Куин? — презрительно усмехнулась Ноэль, нарочно назвав его по имени, которое выплюнула его из своего рта так, словно это был яд.

Американец не обратил внимания на ее напускную храбрость.

— Ты хочешь сказать, что не собираешься предпринять попытку к бегству в ту же секунду, как я повернусь к тебе спиной? Прости, что я не верю тебе, но честность не является одним из твоих лучших качеств. Тебе некого винить за прошлую ночь, кроме самой себя. Ты ведь даже честной шлюхой не была, правда?

— Честность, — сказала она невыразительно. — Что ты знаешь о честности? У тебя больше денег, чем ты можешь потратить. Тебе никогда не приходилось беспокоиться о том, где ты будешь спать в эту ночь, или о пустом желудке. Очень легко для тебя быть способным говорить о честности. Ты настолько богат, что можешь позволить себе это.

— Не следует так быстро судить меня. Я могу удивить тебя.

Куин закрыл дверь, повернул ключ в замке и направился к библиотеке, где его ожидало противостояние, которое он предвкушал так долго.

Саймон Коупленд сидел за массивным столом, перед ним лежала открытая бухгалтерская книга в рыжевато-коричневом переплете из телячьей кожи. Тем не менее, он не был сосредоточен на рядах цифр, которые аккуратными колонками тянулись до самого низа страницы. Вместо подсчетов он думал о том, как на верфи в Кэйп Кросс управляются без него. Саймон не уставал благодарить судьбу за то, что двадцать четыре года назад он оказался достаточно мудр, чтобы выбрать для строительства американской верфи компании «Коупленд и Пил» этот маленький городок Джорджия, расположенный в Провиденс Саунд. Коупленд вспомнил, как более пожилые и опытные кораблестроители насмехались над ним. Они предупреждали, что местоположение тридцатью пятью милями южнее Саванны слишком изолированно, что он полностью будет зависеть от рабов, поскольку квалифицированных рабочих там невозможно будет найти. Но Саймон не намеревался строить свою верфь на страданиях людей. Вместо этого он отправился в Нью-Йорк и Бостон, где прочесал верфи тех самых владельцев, которые смеялись над ним.

Там Саймон нашел освобожденных рабов и опытных ремесленников, многие из которых иммигрировали с верфей Шотландии и Голландии, семейных людей, которые разочаровались в переполненной толчее больших городов и хотели чего-то лучшего для своих детей. Саймон рассказал им о городке Кэйп Кросс, в котором была школа в отдельном здании и три церкви. Он рассказал им о новых белых каркасных домах, пустовавших в ожидании семей, которые заселятся в них. А поскольку эти люди любили корабли, промышленник рассказал им и о тех судах, которые он и Бенджамин Пил планировали строить. Саймон Коупленд нашел своих рабочих.

Он вспомнил, как восхищенный Бен Пил в первый раз увидел Кейп Кросс. Проклятье, как же он скучал по своему компаньону! Пальцы Саймона нежно поглаживали резное ореховое дерево, когда он думал о своем партнере, сидевшем когда-то за тем же самым столом. Саймон был педантичным человеком, но улыбнулся, воскрешая в памяти хаос, царивший в кабинете Бена, когда он работал: мятые бумаги, бессмысленно разбросанные по полированной поверхности, книги, раскиданные по комнате, контракты, означавшие сотни фунтов, небрежно засунутые в пустой кувшин из-под эля на каминной доске. Может, это было и к лучшему, что его и Бена разделял океан; возможно, в этом и был секрет их успешного партнерства. С тех ранних лет они редко виделись друг с другом. И Саймона по-прежнему был рад тому, что он мог работать в своей опрятной конторе в Кейп Кросс, зная, что Бен здесь занимается английской ветвью компании, среди жизнерадостного беспорядка, который всегда окружал его.

С тех пор, как Бен умер восемь месяцев назад, Саймон все чаще приходил к осознанию того, как сильно он полагался на деловое чутье своего партнера. Не было случайностью то, что Коупленд приобрел городской дом Пилов на площади Нортридж. Вдова Бенджамина, Констанс, которая теперь владела половиной компании, решила остаться в деревенском имении в Суссексе, в течение года ее глубокого траура. И поскольку она планировала посещать Лондон нечасто, а только если того требовали дела, женщина продала элегантный дом на площади Саймону и приобрела домик поменьше по соседству. Саймон пробыл здесь уже четыре месяца, и возможно, пройдет еще столько же, прежде чем он сможет вернуться в Кейп Кросс. Как бы то ни было, ему было удобно находиться здесь, среди вещей Бенджамина, пока он улаживал дела на английской верфи.

Если бы только он мог передать верфь в Кейп Кросс Куину, а сам — остаться в Англии. Все-таки он надеялся…

Саймон нахмурился, его темные брови почти сошлись на переносице. Проклятье! Ему необходимо было что-то сделать со своим сыном. Почти двадцать восемь, а он все еще неразумен, как мальчишка.

Куин знал все, что должен был знать о строительстве кораблей, понимал всю сложность руководства «Коупленд и Пил». Как же он может быть настолько непрактичен с этими своими разговорами об экспериментах? Куин готов вложить тысячи долларов в развитие совершенно новой формы корпуса. «Коупленд и Пил» была консервативной компанией кораблестроителей, не какой-нибудь несерьезной организацией, которая ввязывается в разные рискованные схемы.

Возможно, было ошибкой вызвать Куина из Кейп Кросс три месяца назад. Его сын сейчас пытался перетянуть Констанс на свою сторону. А это может представлять собой проблему, поскольку вдова Бена все еще контролировала половину компании. «Почему Куин не похож на сыновей других людей,» — горько думал Саймон, — «послушных и уважающих своего отца?»

Его рассуждения были прерваны, когда дверь кабинета распахнулась, и в нее широкими шагами вошел объект его размышлений. С первого взгляда сходство между двумя мужчинами бросалось в глаза. Тем не менее, при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что сходство было не чисто внешним, а проявлялось скорее в манерах, поведении.

В пятьдесят темные волосы Саймона подернулись сединой, но он все еще был привлекательным мужчиной, широкоплечим и мускулистым, с пронзительным взглядом синих глаз. Из них двоих Куин был шире в плечах и темнее. Его скулы были выше и более четко очерчены, но лбы обоих мужчин были одинаково широкими, а носы — крупными.

— Ты когда-нибудь будешь стучаться? — проворчал Саймон.

Куин зажег тонкую сигару с обрезанным кончиком, и подошел к камину.

— Но нам ведь нет необходимости придерживаться всех этих церемоний, Саймон?

Он грациозно облокотился на мраморную каминную доску, небрежно скрестив ноги.

— Итак, — Саймон критически оглядел своего высокого, привлекательного сына, — блудный сын возвращается. Тебе не кажется несколько экстравагантным снимать комнаты в гостинице, в то время, как ты можешь остановиться здесь?

Это был старый предмет спора между ними. Долгие годы Куин предусмотрительно инвестировал свои доходы. И теперь он был совершенно финансово независим от отца. Этот факт сильно раздражал Саймона.

— Это мои деньги, Саймон, как тебе хорошо известно. Кроме того, тебе не кажется, что это будет несколько лицемерно, учитывая все наши разногласия?

— Наши разногласия, как ты их назвал, придуманы тобой, а не мной, — в гневе рявкнул пожилой