Лекок издал хриплый смешок.

– Ты что же, считаешь, что свободен? – прошипел он.

Трехлапый почувствовал, как сильная рука сдавила его поясницу.

– Патрон, не жмите так сильно! – взмолился калека. – Я всего лишь несчастный инвалид.

И тут же странным голосом прибавил:

– Хоть вы и не из слабеньких, в вашем положении вы беспомощны даже перед таким колченогим уродом, как я. Посудите сами: у вас свободна всего лишь одна рука, если вы меня не отпустите, я все равно смогу ударить вас кинжалом, а если отпустите, то уж тем более прости-прощай!

Из груди Лекока вырвалось сдавленное, хриплое дыхание.

– Ах, вот мы какие, приятель! – свистящим голосом произнес он. – Ты, кажется, забыл о третьей возможности: при первом же твоем движении я приподниму тебя и разобью твою голову об этот железный ящик.

И будете дожидаться, так сказать, с поличным, – усмехаясь, ответил Трехлапый, – своих товарищей, а то и полиции… Ибо этот дьявол Брюно, словно крот, всюду прорыл свои ходы. На вас с интересом посмотрят там, наверху: гостям на балу, а особенно дивизионному комиссару Шварцу и советнику Ролану, будет весьма интересно узнать, какую участь вы готовили их сыновьям, Этьену Ролану и Морису Шварцу, равно как и господину Мишелю и юной Эдме Лебер.

Ты все еще желаешь эту девушку! – яростно воскликнул Лекок.

Трехлапый ответил:

– Я люблю женщин!

На несколько секунд голова Лекока безжизненно поникла. Сознание своего бессилия сдерживало его, словно боевая рукавица, которая, казалось, сдавила ему не только руку, но и горло. При желании он мог бы убить Трехлапого, но это бы его не спасло. А судя по речам калеки, у того были свои, далеко идущие замыслы.

– Ты сильнее, – сказал он, – давай поговорим. Чего ты хочешь?

– О! – ответил Трехлапый. – Мы всегда сможем договориться.

– Я предлагаю тебе двести тысяч франков сразу… Но я хочу знать…

– Двести тысяч франков! Никогда не видел столько денег! Знать… что?

– Как ты здесь очутился?

– Ну, я еще на кое-что способен. Я взял ключи в комнате барона Шварца.

– А зачем ты пришел?

– Мне показалось, что ваше отсутствие затянулось.

– Ты один?

– Вы прекрасно знаете, что я никогда не работаю вместе с кем-то.

– Хочешь меня освободить?

– Это мой долг, к тому же это в моих же интересах.

– Тебе придется проявить некоторую смекалку…

– Как у обезьяны, черт побери!

– Ты сможешь дотянуться до рукавицы?

– Меня высоко подняли.

– Ощупай мой карман.

– Вот он! – произнес Трехлапый, шаря рукой по одежде Лекока.

– Не этот! – быстро воскликнул Лекок.

– А-а! – протянул Трехлапый. – Значит, в этом кармане лежит какая-нибудь интересная штучка?

– Моя отвертка в другом кармане.

– Значит, мы по-прежнему отправляемся надело с полной выкладкой? Одобряю!

– Ты нашел отвертку?

– Нашел, не дергайтесь. Однако странная история приключилась с этой рукавицей! Вот уж бы посмеялся Андре Мэйнотт, если бы оказался на моем месте.

Трехлапый умолк, и после паузы спросил:

– А помните, патрон, как однажды вы мне сказали: «Не будь этого Брюно, я бы задушил тебя». Ведь вы чуть было не решили, что я – это Андре Мэйнотт, разве нет? Ах, если бы вы не погасили ваш фонарь, мы бы сейчас такое увидели!

– Вы делаете мне больно! – тревожно простонал Лекок.