Ида Корбо по прозвищу Серебряная щечка, в юности своей испытавшая множество передряг, помогая нашим солдатам завоевывать Алжир, теперь торговала фруктами, ячменным сахаром и лимонадом напротив собора. Ветераны нашей славной армии по-прежнему обожали ее, так что в своем квартале она пользовалась заслуженным почетом и уважением.

Бывшая маркитантка Ида Корбо была высокого роста, сутула, имела пышную седую шевелюру и густые мужские усы. Однако отдельные недостатки внешности никак не отражались на ее веселом характере. Происхождение же накладной щеки, которую она носила на правой стороне лица и которая придавала ее облику определенное своеобразие, оставалось тайной.

До сих пор Симилор и Эшалот довольствовались обществом друг друга, и сердца их были свободны от нежных чувств. Но однажды вечером они повстречали Иду – как раз тогда, когда она, изрядно накачавшись водкой у стойки захудалого трактира, блистала в окружении избранного круга своих обожателей. Огонь, о котором говорит в своих бессмертных стихах лесбиянка Сафо, тут же заполыхал в жилах обоих приятелей. Воздух внезапно пропитался ароматами духов и сделался теплым; они поняли, что на улице весна, поют птички, улыбаются цветы.

Ида затянула патриотическое куплеты, а затем отправилась танцевать с кавалером, имевшим вместо обеих ног деревяшки. Судьба обоих наших друзей была предрешена; Эшалоту, как всегда, предстояло сыграть благородную роль друга, жертвующего собой во имя дружбы.

Эшалот преисполнился чувством самоотречения и даже стал находить в нем некое удовлетворение.

Через несколько месяцев проведенных в саду Армиды, где у входа сидел меланхоличный Эшалот, Симилор возрадовался и возгордился. Он сообщил, что Ида скоро станет матерью. С этого дня Ида Корбо принялась поглощать спиртные напитки в поистине ужасающих количествах. Иногда Симилор позволял Эшалоту покупать ей сладости. Исполняя требования будущей матери, они целыми днями накачивали ее водкой. После рождения младенца Ида всерьез собиралась остепениться.

Однажды вечером она пожелала принять лишний стакан, но хрупкий организм не выдержал этого испытания. Душа покинула ее тело как раз в ту минуту, когда Саладен входил в этот мир. Маленький плут родился пьяным. Эшалот поклялся воспитать его. Безутешный Симилор пожелал сохранить хотя бы щечку любимой. Однако его ожидало разочарование; покойница обманула его – щека была сделана из олова.

Около полудня госпожа Эсташ, хозяйка кабачка, видя, что наши друзья не собираются больше ничего заказывать, выставила их за дверь. Эшалот и Симилор принадлежали к тем личностям, которые могут безропотно слоняться по улицам столицы мира по двенадцать часов кряду.

К восьми часам они прошли восемь лье, но никакого приемливого способа обогащения их прогулка не породила. Они только нагуляли аппетит. Запахи, доносившиеся из дешевых харчевен, манили их все сильней и сильней. Беседа приятелей незаметно перешла на гастрономические темы, и они принялись составлять меню обеда, который они закажут себе послезавтра после «дела». Так они дошли до ротонды Тампля, как вдруг в глаза им бросилась афиша, приклеенная на высоте человеческого роста.

И оба в один голос воскликнули:

– А вот и наши три франка пятьдесят сантимов!

– Они сделали открытие: прививание вакцины!

Ибо афиша гласила:

«Мэрия шестнадцатого округа. Бесплатное прививание вакцины с десяти часов до полудня, госпиталь Св. Людовика. Родителям, имеющим свидетельство о бедности, выдается премия в размере трех франков пятидесяти сантимов».

Саладену не прививали вакцину. Некоторое время Симилор и Эшалот молча глядели друг на друга. Найдя способ, они обрадовались, но радость их быстро утихла. Между ними и премией стояло препятствие: свидетельство о бедности.

– Черт побери, – решил Симилор, – вот ты и отправишься его получать.

– Но ведь это ты отец ребенка! – возразил Эшалот.

Можно понять инстинктивный страх наших друзей перед теми местами, где выправляют разного рода свидетельства.

Внезапно Эшалота осенило. Он подошел к афише и одним рывком отодрал ее от стены, ухитрившись при этом даже не надорвать ее. Это было настоящее искусство. На вопросы Симилора он отвечал:

– Амедей, благодаря моей идее мы удвоим эту сумму или даже утроим; к тому же никто не станет царапать ланцетом твоего ребенка. Есть нечто более ценное, чем деньги: это кредит. А что нужно, чтобы получить кредит? Некое существенное обоснование. Этим обоснованием была афиша, извещавшая, что Саладен оценивался в три франка пятьдесят сантимов, потому что ему не была привита вакцина. Когда же ему привьют вакцину, он больше не будет стоить ни гроша. Вооружившись афишей и Саладеном, Эшалот и Симилор начали свое триумфальное турне. Повсюду им открывали кредит в десять су под их живой залог. Переходя из кабачка в кабачок, они становились все богаче и богаче, а Саладен был спасен от прививания вакцины! Вечером следующего дня, утомленные от приятно проведенного времени и набитые едой, словно пушки порохом, они уселись отдохнуть на бульваре Тампль. Саладен также принимал участие в пиршестве, отчего теперь страдал животом; его поставили освежиться под скамью. Вокруг приятелей разыгрывались сотни мелодраматических сцен, и им оставалось только выбрать спектакль на свой вкус. Со своей скамьи им были видны улицы Галиот и вход в узкий проулок, ведущий к трактиру «Срезанный колос». Там начиналась земля обетованная; нет, больше: рай небесный! Некоторые парижские кафе поистине превратились в храмы, куда имеют доступ лишь посвященные; сознание того, что и тебе удалось побывать в них, наполняет тебя законной гордостью, и ты сразу же начинаешь причислять себя к избранному обществу. «Английское кафе», кафе «Тортони», кафе «Риш», как раз относятся к тем знаменитым капищам, одно лишь упоминание о которых заставляет трепетать сердце молодого человека.

Вершиной вожделений наших друзей был трактир «Срезанный колос». Уже много месяцев, а может, даже и лет, как Эшалот и Симилор питали честолюбивые надежды переступить порог сего респектабельнейшего заведения. Но они не осмеливались.

Хорошая еда делает сердце мужественным, удача распаляет честолюбие.

– Хотя, конечно, свидание назначено на завтра, – произнес обычно застенчивый Эшалот, – но почему бы нам уже сегодня вечером не пропустить там рюмочку? Что ты на это скажешь, Амедей?

Желания Симилора совпадали с желаниями приятеля, однако он сознавал, какое непреодолимое