началась тихая паника.
Однако еще через день стороны достигли соглашения, которое устроило всех. Пембрук-Холл выкупил адвокатскую контору Дрейна – вместе с торговым пассажем, где она размещалась. Затем к актеру в больницу направили делегацию из агентства, которая сумела убедить Дрейна, что щекотливую ситуацию стоит разрешить мирно – для всеобщего блага.
– Представьте себе, – сказала ему Хонникер, – заголовки в сети: «ДРЕЙН БЕЗ ОСТАТКА ОТДАЛ СЕБЯ ИСКУССТВУ»; «НОРМАН ДРЕЙН ПОЛУЧИЛ РЕАЛЬНЫЕ ФИЗИЧЕСКИЕ ТРАВМЫ, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ РЕКЛАМУ НОВОГО УНИКАЛЬНОГО ТОВАРА». Вы сможете дать интервью и сказать всему миру, что решили поэкспериментировать с компьютерной обработкой – хоть это и немалая жертва с вашей стороны.
Передача авторских прав приносила Дрейну меньше дохода, чем гонорар за отснятый ролик, но мысль об общественном резонансе польстила самолюбию. Так что Хонникер и все остальные вышли из больницы с его подписью в слэйте.
И все же самое потрясающее событие касалось непосредственно «Наноклина». В субботу после съемки Чарли Анджелес, редакторская группа и я заперлись в студии, чтобы выверить диалоги и подогнать их под отснятый материал. Неожиданно ко мне подошел охранник и сообщил, что снаружи меня ждет какой-то человек. Я уже собрался попросить охранника послать этого парня подальше, но в следующий момент мне в голову пришла новая мысль. Если это Ферман или кто-нибудь еще из Дьяволов, мы можем лишиться нашего охранника. Если же меня ждет кто-то иной, возможно, его проблема действительно требовала внимания.
И вышел и увидел Деппа, который нервно прохаживался по тротуару, зажав под мышкой какой-то сверток.
– Боддеккер, ты должен это видеть, – сказал он и направился внутрь.
Я провел Деппа в приемный зал.
– В чем проблема?
– Позови Чарли Анджелеса. Тут кое-что стряслось с костюмом.
Просто отлично, подумал я. Наверняка эти микромашинки разъели ткань. Только этого не хватало. Неужто люди из «Мира Нано» его не тестировали?
Несколько секунд Депп молча обводил нас взглядом – включая охранника, который делал вид, что здорово занят, запирая ящик стола.
– Надеюсь, ты принес хорошие новости, – сказал я. – У меня выдалась жуткая неделька.
Депп возбужденно кивнул.
– Боддеккер, ты сам велел проследить за съемочным реквизитом, пока ты копался со всей этой редактурой…
– Короче, – приказал я.
– Короче, мы кое-что забыли. А именно – костюм, замоченный в «Наноклине». Мы отсняли пленку, начали обрабатывать пятна на компьютере, а костюм пролежал в стиральной машине до сегодняшнего дня. Один рабочий стал убираться на площадке. Потом он вдруг подходит ко мне и говорит: «Эй, а вы знаете, что в стиральной машине полно воды?» А я думаю: ну да, там же костюм, мы про него забыли…
– Еще короче.
– Вот, – сказал Депп. – Я думаю, тебе лучше самому на это посмотреть.
Депп вынул из-под мышки пакет, открыл его и извлек узел ткани. Развязал веревочку и расстелил перед нами костюм.
– Все в полном порядке, – сказал Чарли Анджелес.
Он это сказал, потому что костюм был чист. Кровь, краска, грязь и мириады прочих бесчисленных пятен – все сошло. Исчезло. Я прищурил глаза и посмотрел поближе. Не осталось ни следа.
– Он чистый. – Я рассмеялся. – Он и впрямь чистый. Эта штука действительно работает.
Я оглянулся на Чарли Анджелеса, который кивнул с довольным видом.
– Вы кое-что упустили, – сказал Депп. – Взгляните еще раз.
Мы повиновались.
– Посмотри поближе, Боддеккер. И подумай. Вспомни, как выглядел этот костюм, когда ты видел его в последний раз.
Я покачал головой, еще не понимая, что имеет в виду Депп, как тут вмешался Чарли Анджелес.
– Он прав! – воскликнул наш режиссер. – Посмотрите на костюм.
Теперь и я увидел то, о чем говорил Депп. Разрывы. Потертости. Вытянутые нитки. Все исчезло.
– Это не тот костюм, – сказал я.
Депп швырнул его мне в руки. Ткань еще оставалась влажной. Я вывернул пиджак и посмотрел на лейбл под воротником. «Реквизит Дрейна M 1 – «Наноклин», съемка № 336».
– Эти микромашины… – начал я, ощущая громаднейшее облегчение.
– Починили его, – докончил Чарли Анджелес, проведя рукой по ткани. – Эти маленькие штуковины заделали поврежденные участки, пока он отмокал в стиральной машине.
– После того, как уже стал чистым?
– Возможно. Если они запрограммированы на поиск аномалий в структуре материи и починку, почему бы этой программе не распространяться на физические повреждения так же, как и на пятна?
– Интересно, ребята из «Мира Нано» сами-то об этом знают?…
Мы отправились заканчивать ролик, а в начале следующей недели я сел на телефон и долго беседовал с инженерами из «Мира Нанотехнологий». Тем временем Чарли заснял Кэси в чудесно спасенном костюме – в эпизодах до драки и после стирки.
Как выяснилось, техники из «Мира Нано» подозревали, что подобная ситуация может возникнуть. Однако они предполагали, что эффект проявится лишь после нескольких стирок. Вместе с тем стирки в «Наноклине» должны были происходить гораздо реже, чем в случае обычного порошка. Поэтому техники решили, что идея починки не реализует себя. Их исследования воздействий наномашин на ткань производились на неповрежденной одежде и сосредотачивались на выведении пятен. Никому не приходило в голову класть ткань в «Наноклин» на такой долгий срок, поскольку даже самые сложные пятна выводились гораздj быстрее.
Пембрук-Холл и «Мир Нано» срочно организовали конференцию, на которой решили выпустить ролик в эфир, включив в него определенные дополнения относительно новых способностей «Наноклина». Поэтому работа несколько застопорилась – пока специалисты из «Мира Нанотехнологий» проводили дополнительные исследования. В конечном итоге мы сошлись на том, что последующие ролики будут включать в себя более развернутую информацию о феномене «Наноклина».
Итак, нам пришлось в очередной раз переписать ролик. Потребовался еще один раунд оцифровки, чтобы сменить речь диктора и переделать несколько реплик Нормана Дрейна. Затем нам нужно было создать компьютерный вариант рекламы – для мультирынка, десяти крупнейших кабельных сетей и дюжины дочерних…
Не успел я толком расслабиться, как объявили о премьере ролика. А к тому времени я делал все возможное, чтобы позабыть «Их было десять» как кошмарный сон. В конце концов у меня хватает других дел – включая ролик для «Бостон Харбор». Вдобавок я терпеть не могу присутствовать на премьерах собственных работ, слушая, как коллеги обсуждают мельчайшие детали, достоинства и недочеты. Это как сидеть голым перед всем агентством. Даже хуже. Я бы лучше разделся перед всем штатом Пембрук-Холла, нежели отправился созерцать свой новый ролик. Но следовало играть по правилам.
Так что я пошел на премьеру – правда, не в конференц-зал, где собралось большинство сотрудников компании. Вместо этого я отправился в комнату для собраний моей творческой группы. Когда я тихо скользнул внутрь, часы показывали 16.15; рекламная пауза должна была последовать в 16.22.
Телевизор уже включили. Шел матч между «Рико-контрабандистами» и «Московскими Большевиками», и в комнату набился народ. Моя собственная творческая группа присутствовала далеко в не полном составе. Бэйнбридж укатила в университет – сдавать какой-то из своих выпускных экзаменов. Харбисон и Мортонсен сидели в главном конференц-зале, где Левин произносил предваряющую премьеру речь, Сильвестер в очередной раз лег в свою клинику, поскольку постоянные изменения пола вызвали гормональный дисбаланс. Таким образом, от моей группы остались лишь Дансигер, Гризволд и Депп.
