– Нет, – продолжал спорить Гидеон, переходя на самые смиренные свои интонации. – Я предпочитаю женщин постарше. – Он подался всем телом вперед, а потом оказалось, что он сидит за нею, обхватив ее с обеих сторон ногами. Теперь уже не страшно было отпускать ее запястье, освобождая заодно собственную руку, которая тут же стала вновь ласкать ее тело, доводя ее до мучительно медленной сладостной кульминации. На какое-то мгновение она расслабилась, а затем легким движением спины заставила его лечь на постель. После этого она начала действовать рукой, ритмичные движения которой заставили его подумать, что он вот-вот взорвется. И лишь перед тем, как это стало неизбежным, она легла на него, и он смог извергнуться в ее сладкую теплую темноту.
Они уснули в объятиях друг друга. Когда Гидеон проснулся, то не стал вставать, а лежал, глядя на нее. Черные волосы ниспадали на ее плечи, обрамляя их, а лицо впервые, с тех пор как они увидели друг друга, не контрастировало с ее ртом, расслабленным и нежным.
У Гидеона никогда не было женщины, которой не надо было платить, и никогда не было женщины, которую он мог бы любить. Мэри так и не позволила ему зайти дальше поцелуев. Грейс и Анни были приятны, он им нравился, но в конечном счете это был бизнес, их бизнес. Денег нет – к ним уже не пойдешь.
Миссис Спенсер тоже была вся в делах. Но почему тут, с нею, чувства у него были какими-то иными? Он глянул на свой сюртук, валявшийся на полу. Можно было выскользнуть из кровати, положить деньги на стол и отправиться восвояси и, если он что-то еще соображает, никогда не возвращаться сюда.
Но платить деньги за все это ему как-то не хотелось. Его не покидало чувство, что в объятия друг друга их толкнуло настоящее желание. И совсем не хотелось обыкновенной торговой сделки.
Блисс зашевелилась в его объятиях и открыла глаза. Всего секунду или две выражение их было таким невинным, что можно было подумать, ей лет четырнадцать. Во всяком случае тогда, наверное, взгляд ее был примерно таким. Постепенно она припоминала, где она, а взгляд становился все жестче. Но, прежде чем Блисс заговорила, Гидеон первым нарушил тишину:
– Я понимаю. Поздно. А ты женщина деловая и занятая. Но у меня есть предложение для тебя.
Она вопросительно поглядела на него.
– Мне хочется думать, что этот день был настоящим… то есть… ну, что мы были просто мужчиной и женщиной, которые хотели друг друга. Я не хочу тебе платить.
Ее глаза широко распахнулись.
– Постой, постой, успеешь еще рассердиться. Ты послушай сначала. Я сюда еще вернусь и заплачу вдвойне. За Кэрри или Нэнси, или кого ты там выберешь. Так пойдет?
– А откуда мне знать, что вы еще придете, господин Нейлор?
– Я могу дать тебе слово. И все.
– Очень хорошо, – ответила она лишенным всякого выражения голосом. – Я вам поверю.
– Благодарю вас, миссис Спенсер. А теперь мне надо идти. – Гидеон поднялся и быстро оделся, оглянувшись только раз.
Миссис Спенсер лежала в постели и глядела на него обычным своим жестким взглядом. Наверное, глупо было думать, что в этом совокуплении было что-то не совсем обыкновенное. И уж совсем дураком надо быть, чтобы еще и изливаться перед нею в своих чувствах и настроениях. Он надел сорочку, запихнул руки в рукава сюртука и, промычав слова прощания, удалился.
А Блисс Спенсер осталась лежать в постели. Выражение ее глаз стало более мягким, как только Гидеон захлопнул за собой дверь. В самом ли деле испытал он то же или хотя бы нечто подобное, что и она? Разумеется, нет. Да что это с нею? Как она вела себя? Да, она была хороша. Тем более что никогда от своего прошлого не отпиралась. А сколько раз ей удавалось убеждать самых разных мужчин в том, что все было по-настоящему! Нет, не могла она растратить всю свою сноровку, быть того не может. Она просто пустила в ход свое искусство – еще раз. А он это понял. И не вернется.
А если даже и придет, то лишь затем, чтобы попросить Кэрри или Нэнси. Нужна ему очень эта Блисс Спенсер с подкрашенными черными волосам и глупым сердцем.
Пока Гидеон был с миссис Спенсер, Драббл оплатил время, которое ему можно было провести с Лиззи, числившейся среди самых искушенных девиц. Кэрри собиралась было предоставить ему Нэнси, но Джим из-за спины Драббла так отчаянно замотал головой, что Кэрри лишь пожала плечам и вызвала вниз Лиззи. Подымаясь вслед за Лиззи по лестнице, Драббл успел услышать, как Кэрри выговаривает лакею:
– Ну, Джим, я знаю, что тебе Нэнси нравится, но ты что, так и будешь хватать ее всю дорогу за задницу? Придумал тоже.
“Эта лакей Фаравена, – подумал Драббл, сопя и шмыгая носом так, словно вынюхивал какой-то след. – Ну, нынче я мине побалую. Ночку эту проведу – и с утра доложусь лорду Фаравену”.
– Я бы не сказала, – объявила Лиззи Кэрри и Джиму так громко, что услышал и Гидеон, который проходил мимо стоявших в коридоре лакея и девицы, – что это был самый омерзительный клиент в моей жизни. Но из его здоровенного носа все время капает, и он сопит! Как не посмеяться, если он тянет своим носом, да еще так громко? Особенно в самый… э-э… ну, ключевой момент. Если вам, конечно, понятно, о чем я говорю.
Все четверо дружно рассмеялись, а Гидеон пожелав им спокойной ночи, и отправился домой. Он так и не удосужился допросить Джима, но подумал, что это может послужить оправданием для еще одного визита сюда.
Однако стоило ему пройти три-четыре квартала, как память ожила и в голове забурлили догадки. Вечно сморкающийся мужчина в “Голове Гаррика”. И этот сопливый клиент тут, у миссис Спенсер. Да, в Лондоне хватает вечно простуженных джентльменов, кто спорит? Но что, если некто следил за ним ночку-другую? Мог же этот Фэрхейвен нанять человека, чтобы, когда Гидеон добрался бы до Джима, Фэрхейвен был тут как тут. Проклятье! Если его догадки верны, то уже утром Фэрхейвен будет располагать очень интересной информацией. Похоже на то, что он, Гидеон, дал себя провести, позволив следить за собою. А это значит, что уснуть сегодня не удастся.
32
Гидеон встал на страже у усадьбы Фэрхейвенов. Бодрствовать было тяжко, поскольку он не только
