связано. А коль они считались неотчуждаемыми, то тут у покойника не было выбора. Но вы… вы получили все остальное, все, что я добыл своими трудами и чего так ждал все эти годы.

– Джастин добыл это своими трудами. И Джастин дал вам более чем достаточно. Вам хватит на содержание имения и себя самого.

Марк посмотрел на нее, и ненависть в его взгляде так напугала ее, что она вжалась в обивку дивана.

– Думаю, кое в чем вы правы, Клодия. По-моему, Джастин так распорядился, чтобы мы соединили все снова. И соединились друг с другом сами. Так у нас будут и титул и состояние.

– Но, если верить вашим словам, не будет наследника.

– Кто знает, Клодия? Кому это может быть известно? Но теперь уже поздно. Или нет? А, моя дорогая? Неужели вы, в самом деле, собираетесь выйти замуж за этого безрассудного малого, кузина Клодия? За этого юнца?

– Лорд Эшфорд – не мальчик, Марк. Это – молодой мужчина, оказавшийся в очень тягостном положении. Он убедил меня в том, что ему можно верить, и, что еще важнее, я ему небезразлична. А он мне. А вас никто не интересует, вы заботитесь только о себе. Я всегда так о вас думала. Но не хотела расстраивать Джастина.

– Очень любезно с вашей стороны. – Марк стал пристраиваться на диване рядом с нею. Клодии с немалым трудом удалось отодвинуться от него.

– Я надеялся, что Эшфорд не сможет оправдаться… или выкупить свои расписки, – добавил Марк, хохотнув над собственной шуткой. В его смехе не чувствовалось ни капли юмора. – Но, похоже, он выкрутится.

– Да. И сегодня вечером мы договорились о помолвке.

– Но если у вас будет муж и родится ребенок, то я навеки потеряю всякую надежду заполучить эти деньги. Я этого не допущу.

– Вы не сможете ничего сделать, Марк. Вам не помешать мне. – Клодия решила подняться с дивана. – А теперь пустите меня.

Марк толкнул ее опять и придавил к дивану. Потом он взял ее голову в свои ладони и приблизил свое лицо, будто собираясь поцеловать ее. Однако в его холодном, бесчувственном, непроницаемом взгляде не было ни теплоты, ни вообще хоть чего-то человеческого. Внезапно Клодию вновь охватил жуткий страх.

– Есть один способ помешать вашему бракосочетанию с Эшфордом, моя дорогая.

Клодия оцепенела, когда его руки осторожно задвигались по ее шее. Большие пальцы сомкнулись на ее горле. Он словно бы нащупывал ее пульс, который, несомненно, участился. Но ей не хотелось дарить ему удовольствие, выказывая свой страх.

– Пустите же меня, Марк, – сказала она так спокойно, как только могла.

– Еще чего. Я вовсе не собираюсь позволять вам такие глупости, как свадьба с Эшфордом. А не со мной, – прошептал он.

Клодия еще глубже вдавила свое тело в диван, думая о том, что он будет делать дальше. Неужели он решится взять ее силой? Все слуги давно в постелях. Они ничего не услышат, даже если она завопит изо всех сил. И только ощутив его большие пальцы ниже затылка, давящие сначала осторожно, потом все сильнее, она поняла, что опасность грозит не ее телу, а ее жизни. Но вряд ли, думала она, ощущая, что пальцы на ее горле сжимаются все сильнее, так, что единственным доходящим до ее слуха звуком остался гул ее пульса, все усиливающийся в ушах, вряд ли все же Марк и в самом деле убьет ее…

– Тони… Джастин…

Но никто не пришел на помощь. Гул в ушах стал громче, а потом все оборвалось.

Марк посмотрел на ее безвольно распростертое тело и перевел взгляд на свои руки. Он никогда не считал себя необузданным и решительным. На самом деле он долгие годы образцово владел собой, но, подслушав речь Клодии, обращенную к портрету Джастина, пришел в ярость. Это был холодный, контролируемый гнев. Странным образом он сумел сохранить чувство полной своей невиновности: он был уверен в своем праве на то, что только что сделал. Наследство должно было достаться ему, оно было его наследством, и он не собирался с ним расставаться. А последним человеком, которого видели вместе с Клодией, был Эшфорд. Поэтому Марк должен все сделать так, чтобы в убийстве заподозрили Тони Вардена.

Он поднялся и подошел к письменному столу своего троюродного брата. Выдвинув из стола все ящики, он разбросал их содержимое по полу. Потом измял турецкий коврик у дивана и опрокинул столик с изящной резьбой, который его кузен привез из Индии.

Клодия казалась мирно спящей на диване.

– Слишком уж ты умиротворенна, моя милая, – пробормотал он. – Нет, я полагаю, что тебя найдут на полу, платье твое будет порвано, а волосы распущены.

Он поднял тело и бросил его на ковер. Теперь она лежала как мешок, с неестественно скрюченными руками и ногами.

– Так-то лучше. Значит, приходит Эшфорд, требует денег. Она ему ничего не дает и пытается его прогнать. А он – опытный вояка. Прикончил ее ловко и бесшумно.

Марк стоял спиной к двери и был так занят, что даже не заметил, как все это время дверь оставалась открытой.

Джим, проводив на улицу Тони и впустив Марка, маялся в полудреме в передней, нетерпеливо дожидаясь, когда же, наконец, можно будет уйти спать. Досон велел ему сходить поглядеть, не поднялась ли хозяйка к себе в спальню. Он подумал, что она может бодрствовать всю ночь, тогда и ему не придется спать. Но она добрая женщина, эта леди Фэрхейвен. Джим был уверен, что стоит ему заглянуть к ней и спросить, не нужно ли чего, она сжалится и отправит его отдыхать.

Однако леди Фэрхейвен ничего уже не было нужно. И никогда ни о чем она его уже не попросит. В