– Вам, в самом деле, этого будет достаточно, Тони? – спокойно спросила она.

– Шестьсот гиней покроют все.

– Очень хорошо. Я сегодня же пошлю человека в банк и попрошу его доставить вам нужную сумму.

– Клодия, вы даже не представляете, как мне стыдно обращаться к вам с такой просьбой.

– Чепуха. Ведь мы же добрые друзья, правда? А если так, то нам полагается заботиться друг о друге. – Клодии вовсе не хотелось, чтобы их отношения были омрачены какой-то постыдной, вымученной благодарностью. – Оставим это. А у лорда Рота вы сегодня вечером будете?

– Забегу, наверное. Но очень ненадолго. Надо будет сходить на улицу Сент-Джеймс, рассчитаться со всеми.

– Разумеется, – промурлыкала Клодия.

– Но завтра мы сможем станцевать вальс и поужинать вместе в доме Девонширов.

– Так я надеюсь на завтра.

– Вынужден вас покинуть, Клодия. Но я, миледи, очень признателен вам и благодарю вас, моя госпожа, от всего сердца за вашу царственно щедрую дружбу. – Взгляд карих глаз Тони более чем вознаградил ее за те мгновения разочарования, которые испытала она на этом диване.

Джим нетерпеливо дожидался на углу улицы, когда появится двухколесный экипаж. В любую минуту тут мог появиться кто-то из прислуги и узнать его. Лишь увидев, что кеб наконец появился и дверца его распахивается, чтобы впустить его, Джим вздохнул с облегчением и немного успокоился.

– Добрый день, ваша светлость, – сказал он, устроившись в экипаже.

– Здравствуйте, Джим. Есть для меня новости?

Джим сразу же почувствовал себя очень важным, мотнул головой и торжественно произнес:

– Разумеется, милорд.

Глаза Фэрхейвена превратились в щелочки, и, заглянув в лицо своему благодетелю и хозяину, Джим внутренне содрогнулся – слишком уж хищное выражение было на лице лорда. На мгновение он замешкался, но сразу же сообразил, что незачем дергать кота за хвост, не подпуская его к мышке. Он по своей воле согласился извещать родственника леди Фэрхейвен обо всех событиях в доме, чтобы уберечь эту замечательную леди от непоправимой ошибки.

– Выкладывайте, – резко и требовательно приказал Фэрхейвен.

– Лорд Эшфорд был у леди Фэрхейвен вчера, сразу же пополудни. Конечно, я не слышал всего разговора, но Уильям, старший лакей, рассказал мне, что хозяйка посылала его в банк за наличными. Она выписала требование на шестьсот гиней и велела доставить деньги лорду Эшфорду. Я уверен, что лорд Эшфорд приходил по срочной надобности – ему нужны были деньги.

– Ах, так он все-таки показал свое истинное лицо, – весьма удовлетворенно проговорил Фэрхейвен. – Я догадывался, что моя кузина в опасности, Джим. Должен признаться, сама мысль о шпионстве мне ненавистна, однако как иначе убедиться в справедливости своих подозрений? Теперь я вижу, что был прав.

– Знаете, я уже как-то прижился в доме ее светлости и… Ну, я ради нее все сделаю, – взволнованно запинаясь, разоткровенничался Джим.

Фэрхейвен полез в карман и извлек оттуда гинею.

– Вот. Это маленькая премия за ваши труды, Джим. А я постараюсь как следует воспользоваться вашей ценной информацией.

Он велел кучеру остановиться на углу, чтобы высадить Джима, и вернулся домой в бодром расположении духа.

В тот вечер ему предстояло посещение дома Девонширов, поэтому он ушел с работы пораньше, собираясь по пути заглянуть в свой клуб. День и в самом деле выдался счастливый. Кроме весточки от Джима, повсюду, где он появлялся, только и было разговору о том, что Тони Варден прошлой ночью проигрался в пух и прах, спустив в “красное и черное” почти шесть сотен гиней.

– Вы же знаете, каков Тони, – рассказывал один из приятелей Эшфорда. – Ведь его ничем не пробьешь. И по нему ничего не видно: безупречно любезен и все время ставит на черное. Поначалу ему вроде бы везло. Но даже когда он стал проигрывать, ни один мускул на его лице не дрогнул. Спустил пятьсот семьдесят гиней – и ничего. А на оставшиеся деньги поставил всем шампанского. Будто выиграл, а не проиграл. Одному Богу известно, откуда у него берутся деньги на такие выходки.

– Есть верный слух, что ссужает его молодая вдова. Правда, не такая уж она и молодая, – отвечал ему в тон собеседник, не обративший внимания, что рядом появился еще один господин.

– Уж не имеете ли вы в виду леди Фэрхейвен? – холодно спросил Марк.

– Э… – поперхнулся опешивший сплетник. – Гм… совсем необязательно… о, конечно нет.

– Ладно. Знаете, мне очень не хочется, чтобы трепали имя моей кузины.

– Боже правый, Генри, – только и смог произнести его приятель, когда Марк отошел. – Думай, что говоришь.

– Как будто никто не знает, что Эшфорд около нее увивается, а она и не думает уворачиваться. Бьюсь об заклад, что еще в этом месяце дело дойдет до помолвки.

– Отстаешь, Генри. Такой заклад в моей записной книжке недели две как записан. Но если спорить, то я поостерегся бы с пари: азарт – дело такое, что она не раз и не два подумает, прежде чем выходить за Эшфорда. Она и оглянуться не успеет, как он промотает все ее богатство.

Добравшись до дома Девонширов, Марк сразу же отыскал свою родственницу и условился с ней о