Американец проворно достал откуда-то веник

с совком и ловко убрал все обломки. На полу, рядом с письменным столом начальника станции, зияла черная дыра, она еще дымилась. Эта дыра была аккуратно прикрыта ковриком из другого конца комнаты. Теперь все выглядело так, как будто ничего не произошло.

Я обнаружил кровь у себя на подбородке. Там было что-то вроде ранки, и мне пришлось приложить к этому месту платок, чтобы сдержать весьма интенсивный ручеек крови. Американец, казалось, получал от всего случившегося огромное удовольствие.

«Ну и гуси, — сказал он, — если вас не прикончит сама Арктика, вы сами разделаетесь друг с другом. Недурной момент, а?»

Он заставил меня пройти в местный медпункт, где девушка-эскимоска заштопала меня шелковой ниткой с помощью кривой иглы.

В тот вечер Чарли, завидев мой наполовину покрытый бородой, наполовину голый подбородок, катался от смеха. Однако ему так и не удалось выудить из меня всю историю моего позора, потому что я заставил американца поклясться в том, что он будет хранить молчание по меньшей мере года полтора.

К несчастью, девушка-эскимоска не удосужилась хорошенько осмотреть рану, прежде чем зашить ее, — и по сей день у меня время от времени распухает подбородок. Наверное, в ранке остался кусочек какого-то инородного тела — стекла, бетона или паркета, — который и циркулирует по челюсти.

В Кембридж-Бее — первом эскимосском поселении, которое мы посетили после Тактояктука, — мы узнали, что лед почти наверняка заблокировал проход на восток. «Через неделю-две, — сказал местный владелец лодок, — лед может подвинуться, но, скорее всего, станет еще хуже. Мне известен случай, когда изрядной силы северный ветер заполнил льдом весь залив Куин-Мод, нагнав его из пролива Виктория». Если бы такое случилось, лед мог задержаться там до полного замерзания моря, ожидаемого недели через три-четыре.

Я радировал Джинни:

По счастливому стечению обстоятельств пилотом «проекта» оказался Карл З'берг, который был нанят работать с нами, начиная со следующего года. Он согласился помочь чем можно и на следующий день приземлился в Кембридж-Бее. Джинни, Симон и Бози выглядели отлично, но с ними прилетела вторая собака — черный щенок лабрадора, который был еще меньше Бози.

«Что это такое?» — спросил я Джинни.

«Это Тугалук. Ей всего два месяца, очень хорошая псина».

«Чья она?»

«Это свадебный подарок для Симона», — ответила Джинни, не раздумывая.

Симон пробормотал что-то о том, что не собирается жениться, а если бы даже это было и так, то все равно ему не нужна Тугалук.

«Но зачем она тебе, Джинни? Нельзя же держать еще одну».

Но Джинни все было можно. Она объяснила, что щенка наверняка пристрелили бы, если бы он остался в Тактояктуке.

«В любом случае, — сказала она решительно, — Бози влюбился в нее. По-видимому, он переживет это в Резольют, а я найду доброго хозяина и оставлю Тугалук там».

На том дело и кончилось. По крайней мере я так думал.

Я побеседовал с Карлом. Мы с Чарли не видели его приблизительно с того времени, как побывали в Арктике четыре года назад, когда Карл пилотировал дозаправочный «Оттер», который мы зафрахтовали в службе «Брэдли».

Если море восточнее Кембридж-Бея забито льдом, у нас были только две альтернативы: ждать, чего я вовсе не желал, либо обогнуть материковое побережье, оставив его далеко к югу, то есть добавив солидный отрезок примерно в 320 километров. Но если окажется, что лед простирается вплоть до восточного побережья залива Куин-Мод, тогда и этот план будет неприемлем.

Такой протяженный маршрут вдоль изобилующего опасностями побережья, лишенного каких-либо поселений и площадок ДРО, мог означать необходимость создания хотя бы еще одного склада горючего, и Карл сказал, что нам нужно взять дополнительно еще три бочки бензина для разведывательного полета. Это было сделано, и мы взлетели немедленно, потому что становилось темно. Через сто пятьдесят морских миль (около 280 километров) от Кембридж-Бея, к юго-востоку, мы пролетели над группой мелей и островов, один из которых выглядел длинным, узким и плоским.

«Остров Перри. — Карл ткнул пальцем в свою карту. — Говорят, что условия для приземления здесь отличные. Нельзя садиться только после проливных дождей. Если вам придется забираться так далеко на юг, этот остров окажется у вас на пути».

Он вопросительно посмотрел на меня, и я утвердительно кивнул головой. Если бы мы решились идти этим южным маршрутом, здесь было идеальное место для топливного склада. В том случае, если лед на севере оказывался проходимым, тогда мы двигались бы северным путем, а нашим топливом здесь могли воспользоваться другие.

Посматривая вниз на эти мрачные острова, я неожиданно подумал, до чего же трудно поверить в то, что кто-нибудь захочет побывать здесь, не говоря уж о том, чтобы поселиться в таком глухом месте. И тем не менее до недавнего прошлого на одном из этих островков было поселение с магазином и миссией. По мере того как Карл кругами спускался ниже, мне стало понятно, насколько нежелательно было бы плавать на лодке в этом районе. Здесь тысячи островков, некоторые из них всего-навсего голые каменные платформы, почти скрытые под водой, а между ними бесчисленные отмели. Более того, эскимосы рассказали мне, что это штормовое побережье усеяно обломками мелких судов. Но каким бы негостеприимным ни выглядел этот маршрут, он мог оказаться единственной альтернативой вероятной годовой задержке, если дальше на севере море окажется скованным льдом.

Карл проревел моторами над грязевым островом, лишь на миг коснувшись его тяжелыми резиновыми колесами самолета, затем, прибавив газу, взлетел снова, набрал высоту и на вираже исследовал оставленные следы. Насколько была пропитана водой предполагаемая взлетно-посадочная полоса? У него были все основания для того, чтобы соблюдать осторожность. Слишком глубокий слой грязи не позволит взлететь с этой крохотной полосы. Шесть кругов в воздухе, снова пробные посадки, и, наконец, мы приземлились гладко и выкатили три бочки на край острова. Солнце уже скрылось, когда мы покинули остров, совершив отлично выверенный разбег.

Затем Карл бегло, если можно так выразиться, прошелся над нашим предполагаемым северным маршрутом — две трети поверхности моря было цвета слоновой кости от покрывающего ее льда, остальное — иссиня-чернильное. Остров Дженни Линд, место нашего вероятного склада, был уже отрезан льдами с запада. Дальше смотреть не было смысла. Нам предстояло воспользоваться либо более длинным южным маршрутом, либо вообще оставаться на месте.

Я протиснулся из кабины пилота в фюзеляж и присоединился к Джинни. Мы обещали друг другу, что после «Трансглобальной» у нас не будет больше никаких экспедиций.

В Кембридж-Бее Симон и обе собаки снова встретились с Джинни, а Карл увез всех их дальше на север, на новую радиобазу в Резольют-Бей.

Мы с Чарли забили вельбот снаряжением и благоразумно максимальным количеством горючего и отплыли южным маршрутом, над которым я пролетал. За заливом нас ждал туман, отчего навигация с помощью визуальных средств стала невозможной; не помогло мне и то, что я отыскал банки отмелей на карте, поверх которых было напечатано: НА ПОКАЗАНИЯ КОМПАСА В ЭТОМ РАЙОНЕ ПОЛАГАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ. Всплески белых гребешков в тумане и едва заметное изменение цвета воды в океане предупредили нас о