на крючке, пока не появилась она.
– Думаешь, у нее на примете другой кандидат?
– Я скажу одно – она не слушала ни слова из того, что я говорил.
– Но она часто кивала…
– Женщины часто так делают. Они кивают просто для того, чтобы показать, что они тебя слушают. Это ничего не значит.
– Ты прав. Как думаешь, настало время для гордого ухода? – я рассказал ему про Чикаго.
– Нет, – ответил он, – она не на нашей стороне. Если мы встанем из-за стола и уйдем, она просто передаст контракт Hitachi или кому-нибудь еще.
– AirVew Systems.
Дверь уборной открылась, и в нее вошел Даффи.
– Передаю тебе бразды правления, – сказал я Летаски, подходя к раковине.
К концу ужина разговор шел о чем угодно, но только не об электронных информационных табло с расписанием рейсов. Мы выпили три бутылки «Польяка», и Лорна веселилась от души. Я молча клял ее и ее похожее на маску лицо.
Мы распрощались, я забрал свою машину у парковщика, вставил сотовый телефон в подставку и включил его.
Мне пришло шесть голосовых сообщений.
Голос Кейт был слабым:
– Джейсон, у меня… кровотечение.
Я вмиг похолодел.
Следующие четыре сообщения тоже были от Кейт. С каждым разом ее голос становился все слабее и отчаяннее. Вокруг просто море крови. Ей нужна помощь.
– Где ты? – спрашивала она. – Ты перезвонишь мне? Пожалуйста!
В шестом сообщении звучал мужской голос. Это был Курт.
– Джейсон, – сказал он, – я вместе с Кейт в отделении скорой помощи в больнице. Приезжай сюда. Позвони мне на мобильный. Или нет, лучше просто приезжай сюда. Сейчас же.
5
Я вбежал в отделение скорой помощи и увидел сидящего в холле Курта. Его лицо было каменным.
– Где она? – спросил я.
– В отделении травмы, – он показал в неопределенном направлении, – потеряла много крови.
Сытный обед встал у меня поперек горла. Хмель от спиртного почти прошел, вытесненный страхом и адреналином.
– Мы потеряли ребенка? – я не мог поверить, что произношу эти слова вслух.
Курт покачал головой:
– Поговори с медсестрой. Я думаю, все в порядке.
– Слава Богу.
В его взгляде полыхал гнев:
– Какого черта ты не ответил ей, где ты был?
– Я… – начал я. Черт, я даже не знал названия ресторана. – У нее был номер моего сотового.
– Да, и лучше бы ты его не выключал. Ради всего святого, твоя жена беременна. Ты идешь на ужин с клиентами и выключаешь сотовый телефон потому, что не хочешь отвлекаться от
Во мне боролись противоположные чувства. Благодарность за то, что он привез ее сюда. Злость на его возмущение – с каких эхо пор он стал мерилом добродетели? Невыносимое чувство вины. Облегчение от того, что с Кейт все в порядке. Облегчение, что с ребенком тоже все хорошо.
– Я вынужден был его выключить.
– Тебе повезло, что я оказался рядом.
– Она тебе позвонила?
– Я позвонил вам домой. Этого оказалось достаточно.
– Мистер Стэдман? – медсестра из отделения неотложной помощи подошла к Курту. Она была одета в голубую больничную форму, у нее были серебристые седые волосы и ясные голубые глаза. На вид ей было под шестьдесят, от нее исходило уверенное ощущение спокойного профессионализма. – С вашей женой все в порядке. Она прибыла в состоянии анемии, но сейчас мы восполняем потерю крови.
– Я муж, – пробормотал я.
– О, – произнесла медсестра, поворачиваясь ко мне. – Простите. У нее беременность около шестнадцати недель?
– Верно, – я заметил, что, говоря о беременности, медсестра не использовала прошедшее время.
– Вы бы хотели поговорить наедине, мистер Стэдман?
– Нет-нет, все в порядке, – я взглянул на Курта, – это мой друг.
– Хорошо. У нее осложнение, которое мы называем предлежанием плаценты – плацента располагается в нижней части матки и перекрывает внутренний зев шейки матки. Вам объяснить поподробнее? – она говорила тихим, почти гипнотическим голосом. У нее был акцент, характерный для жителей рабочих окраин Бостона, – именно так говорила моя мама.
– Думаю, я понял, – ответил я.
– Ее беременность под угрозой. Ей придется несколько дней провести в больнице, в дородовом отделении, которое специализируется на осложнениях. После этого необходим строгий постельный режим. Это означает лежать на боку столько, сколько возможно, и пользоваться подкладным судном. Через какое- то время она сможет садиться и иногда даже проехаться на машине. Нагрузки полностью исключены. Велик риск преждевременного родоразрешения. На этой стадии беременности плод нежизнеспособен.
– А каков риск для моей жены?
– Только у десяти процентов женщин из тех, у кого было диагностировано предлежание плаценты, этот диагноз сохраняется до самых родов. Как правило, плацента самостоятельно перемещается в сторону от зева шейки матки. С ней все будет в порядке. – Медсестра скрестила пальцы на руке.
Плод. Это же ребенок, черт возьми!
– А как ребенок?
– Сердцебиение плода в норме. Это означает, что потеря крови на него не повлияла.
Я кивнул.
– У нее были до этого схватки? Или кровотечение?
– Кровотечения не было. Но схватки были.
– Она обращалась к своему акушеру-гинекологу?
– Он сказал ей не переживать по этому поводу.
– Понятно. Когда последний раз у вас были половые сношения?
Глупо, но именно в этот момент я почувствовал на себе внимательный взгляд Курта. Трудно было придумать менее подходящий момент, чтобы уйти от ответа.
– Довольно давно, – сказал я. – Может быть, месяц назад. Можно мне ее увидеть?
Курт остался ждать в комнате для посетителей, пока я был с Кейт.
Она выглядела очень бледной, под глазами залегли темные круги. Взгляд казался печальным и беззащитным. К руке были прикреплены две капельницы, в одной кровь, в другой – прозрачная жидкость, и датчики кардиомонитора и устройства, которое следило за состоянием плода.
– Малышка, – прошептал я, положил руку ей на лоб, погладил по лицу, потрепал волосы, – ты как?
