неоценимую помощь в моей работе, я бы хотел просить вас принять мой подарок — вот это… — И Грешем достал из ящика бюро деревянную шкатулку. — Здесь находится ваш собственный новый дом со всеми необходимыми службами, конюшней и усадьбой. Я надеюсь, Роберт, мы всегда будем довольны друг другом, не правда ли?
Кау покраснел, принимая шкатулку с деньгами из рук Грешема. Глаза его заметно увлажнились.
— О, сэр Томас… — в глубоком и искреннем волнении пробормотал он, — я… я совершенно потрясен вашей добротой и щедростью! Я… я буду служить вам так, как никто никому не служит в этом королевстве!
— Превосходно. Еще раз благодарю вас за образцовую и чрезвычайно полезную службу в первом ее десятилетии. Именно такая служба мне
и нужна. Ну, что же, на сегодня, пожалуй, все наши дела завершены. Теперь я должен с головой уйти в подготовку к визиту королевской династии. Мне очень жаль, Роберт, но я вынужден просить вас и Одрича к началу визита Тюдоров быть в этом кабинете. Никто не может знать наперед, какая именно помощь и в какой именно форме мне может понадобиться. Скорее всего, она мне не понадобится вовсе. Но…
Глава XXVII
Коронованные владыки Европы (и, пожалуй, не только Европы) всегда любили шумный и роскошный отдых. А поскольку государственные дела зачастую целиком и полностью лежали на плечах придворных и бесчисленного сонма чиновников, постольку времени на царственный отдых было неизмеримо больше, чем на скучную, мелочную и такую нудную государственную службу. В конце концов, упущения в этом деле могут наверстать и наследники престола, но как наверстать хотя бы одно мгновение упущенного удовольствия, неизведанного наслаждения, неотведанного яства? Поручить сделать все это своему ближнему придворному или даже наследнику? О, но зачем же тогда жить и царствовать самому? Тогда нужно носить колпак, но не корону!
И монархи отдыхали…
Многолюдные и многошумные охоты истребляли живность и вытаптывали не успевшие созреть злаки. Бесконечные балы и празднества истощали казну, душу и тело монарха. Пресыщение всеми благами жизни наступало порою значительно раньше ее окончания…
Но особое удовольствие и неотразимое удовлетворение августейшие особы испытывали, нанося нескончаемые визиты своим подданным, от первых аристократов с древними как мир родословными до свежеиспеченных дворян, вчерашних королевских конюхов или цирюльников, от крупнейших воротил финансового, коммерческого и ремесленного мира, не ведающих подлинных величин своего богатства, до полунищих лавочников, не всегда имевших возможность приобрести даже кусок веревки для подвязывания штанов или приготовления петли для своей иссушенной шеи…
От королевских визитов не был застрахован никто. Эта королевская милость обрушивалась на осчастливленных подданных, подобно саранче, как смерч, словно нашествие варваров! Громадные свиты королевских прихвостней пожирали и выпивали все, что поддавалось их несокрушимым зубам и луженым желудкам, после чего начиналась страстная охота на женщин независимо от их возраста и положения в доме…
Разве такой разгул и вседозволенность возможны в старых, промозглых, мрачных и полупустынных королевских дворцах или замках? В ином из них случались дни, когда на золотом блюде оказывался размоченный сухарь, скудно облитый яйцом бог весть какой птицы, а в изумительной серебряной супнице омертвело синел суп из пары прошлогодних луковиц и куска увядшей репы. Ибо у настоящего монарха денег всегда мало, а чаще — вовсе нет: одни бесконечные, все возрастающие долги, передающиеся по наследству вместе с короной и троном. Уж слишком многолюдно вокруг любого монарха! Не потому ли только одна из десяти золотых монет, предназначенных ему, попадает наконец в его казну? Вероятно, прежде всего поэтому монархи так полюбили наносить визиты своим подданным? Что ж, в конце концов, налоги могут принимать любую личину или конфигурацию…
Особенным любителем подобных визитов был король Англии Генрих VIII. Страстный охотник, женолюб и пьяница, он доводил придворных аристократов до разорения бесконечными налетами неукротимых орд своих собутыльников на их замки, поместья и дома. Порою он по многу месяцев не бывал в своем дворце, и тогда Лондон получал наконец возможность прийти в себя от судорожной жизни под боком у своего обожаемого монарха, одинаково свирепого в управлении государством, на охоте и в гостях у своих подданных…
Лорды, бароны, маркизы, графы и герцоги увозили на континент своих жен и дочерей, угоняли скот и прятали птицу в лесах и горах в ожидании великой милости короля, снизошедшего до желания нанести им визиты. Замешкавшиеся расплачивались разорением и бесчестьем. По всей Англии ходила легенда о том, что однажды кто-то из свиты короля, напившись до полного изумления, вломился ночью в комнату, где стоял гроб, и штурмом изнасиловал покойницу, смиренно дожидавшуюся там предстоящего по-
гребения, после чего уснул каменным сном на ее окаменевшей груди…
Кажется, это была бабушка хозяина замка. В то же самое время король проделывал с хозяйкой замка, дамой на сносях, такие упражнения, которые обычно приняты лишь в постелях молодоженов, при этом для удобства сбросив на пол ее мужа…
Монархи отдыхали и веселились кто как мог и хотел.
Монархи наносили визиты своим подданным…
…После смерти буйного короля Генриха VIII подобные визиты наносить стало некому: наследник был еще ребенком, едва ли не с рождения пораженным неизлечимой болезнью, а обе принцессы терпеливо ждали своего часа. Страна, открестившись и отплевавшись после погребения своего короля, вздохнула наконец с облегчением и надеждой — королевский двор, кажется, угомонился…
И вот снова — королевский визит!
Наверное, весь Лондон сбежался сейчас сюда, к дому богатейшего
и влиятельнейшего из купцов Англии и ее банкиров, лорд-мэра Сити
сэра Томаса Грешема. Еще бы! Всему Лондону стало известно, что вся правящая династия Тюдоров пожалует сегодня в гости к правящему купцу Англии…
Королевские гвардейцы с факелами в руках образовали две шеренги, внутри которых медленно двигался кортеж всадников на парадно убранных холеных лошадях. Юные пажи вели под узцы рослых и мощных коней их высочеств принцесс Марии и Елизаветы69. За ними ехали первые вельможи двора его величества. Замыкали кортеж придворные дворяне и юные от-
прыски старых и новых аристократических родов и кланов. Намного впереди всего шествия герольды прокладывали путь громким и мелодичным пением своих горнов.
Кованые кружева красивейших в Лондоне ворот распахнулись в тот же миг, как остановилось придворное шествие.
Высоких гостей у ворот встречали хозяин дома, сэр Томас Грешем, его наставник, ближайший друг и дядя, старейшина английских купцов сэр Джон Грешем, бывший (а вскоре — настоящий и будущий!) лорд- казначей и ближайший министр четырех из пяти Тюдоров сэр Уильям Сесил
и в прошлом знаменитый мореплаватель, а ныне советник двора его величества короля Англии по вопросам торговли и мореплавания седовласый сэр Себастьян Кабот. Их бархатные одежды, тончайшие кружева, изобилие драгоценностей и тяжелые золотые цепи на плечах и груди подчеркивали важность события…
Заменив пажей, Томас и Джон Грешемы благоговейно и бережно опустили принцессу Марию на ярко-красную суконную дорожку. То же самое
с принцессой Елизаветой совершили Уильям Сесил и Себастьян Кабот.
— Я счастлив приветствовать ваши высочества у порога моего скромного дома, — прочувствованно, с дрожью в голосе сказал Томас Грешем, склоняясь в почтительнейшем и изящнейшем поклоне.
Джон Грешем, Сесил и Кабот так же поклонились.
— Мы с удовольствием откликнулись на ваше любезное приглашение, сэр Томас, — со слабой улыбкой тихо промолвила Мария, и ее слова можно было едва услышать из-за приветственных криков толпы. — К сожалению, этого удовольствия не сможет разделить с нами его величество король Эдуард: наш брат почувствовал недомогание перед самым нашим отбытием
