смотрел на Ирину Николаевну. Так ничего и не сказав, скрылся за дверью.

— Ну и взгляд, — перевела дух Ирина Николаевна. — Кажется, чем-то я не угодила нашему патриарху. Ей никто не ответил.

Перед тем как лечь в постель, Пойгин еще раз прочел телеграмму от Медведева, бережно положил ее под лампу, которая стояла на тумбочке: иногда неожиданно отключался электрический свет.

Беспокойный был день. Наказ, который дал Пойгин в своих говорениях всем очочам Тынупа, отнял много сил. Но ему хорошо, он высказал главное. Теперь надо спокойно уснуть. Только бы не проспать тот миг, когда повезут Кэргыну в больницу рожать внука. Надо послать ей вдогонку заклинание, предостерегающее от злого начала. Интересно, о каких добрых вестях говорит в телеграмме Артем? О вестях, которые будут ответом на его письмо?.. Скорее бы он прилетел.

Сквозь дрему на память опять пришло кино о Линьлине. Много раз смотрел Пойгин это кино и все ждал, что Линьлинь сойдет с белой материи и сядет перед ним, как живой. Но чему не бывать, тому не бывать. И то ладно, что хоть так Пойгин может видеть Линьлиня. Как жаль, что не успел Антон сделать кино о Кайти…

Все тяжелее становились веки Пойгина, сон туманил рассудок, пережитое за день зыбко переходило в сновидения. Будто бы сошел Линьлинь с белой материи, на которой Антон показывал кино. Сначала сошел волчонком. Потом вдруг сел возле ног уже старым, уставился в лицо Пойгина пустыми глазницами. Тут же крутился Ятчоль. Был он какой-то суетливый, с виноватым лицом. Совал в руки Пойгина трубку и просил, чтобы он простил его за Линьлиня. Пойгин не принимал от Ятчоля трубку, с негодованием отворачивался. Линьлинь все ниже и ниже клонил голову, и капали из его пустых глазниц слезы. Пойгин хотел схватить Ятчоля за ворот, как следует потрясти, но тот был словно из дыма, руки никак не могли его ощутить.

Исчез Ятчоль, как исчезает дым. Линьлинь превратился в умку. «Ты же был волком. Почему стал умкой?»— спросил Пойгин. Умка потер голову лапами и вдруг выпустил из нее целую тучу воронов. Каркают вороны над Пойгином, некоторые норовят его клюнуть. Пойгин отмахивается, кричит. А умка вдруг превращается в Ятчоля. Хохочет Ятчоль, на воронов показывает: «Это я их на тебя накликал, чтобы беду тебе предсказали». Появились парни с карабинами, среди них два внука Пойгина. Стреляют парни в воронов, а внук Гриша кричит: «Не каркайте! Вы — мысли къочатко!»

Потом Пойгин стал подниматься на гору, волоча за собой нарту с мертвой Кайти. Все круче дорога. У Пойгина не хватает дыхания. Но вот он уже сидит на нарте вместе с живой Кайти. Линьлинь везет нарту легко и свободно и говорит по-человечески: «Кайти стала живой, а я стал зрячим». Лицо Кайти видно смутно, хотя сидит она как будто совсем рядом, словно сквозь туман пробивается ее улыбка. Линьлинь увозит нарту все выше и выше, и совсем легко ему, будто не нарту везет, а перо птицы. Вот и вершина горы. По левую сторону бескрайняя тундра, по правую — вечное море. Кайти по-прежнему где-то совсем рядом и в то же время далеко-далеко, никак не разглядишь ее лицо. Проходит еще мгновение, и она совсем исчезает.

Пойгин оглядывается и нигде не видит Кайти. Ему становится страшно. Он хочет закричать, чтобы Кайти вернулась, но крик только душит его и никак не может вырваться на волю Кто-то схватил Пойгина за плечи, стал трясти. Кто это? Кажется, Артем. Да, да, это Артем Медведев. Волнуется Артем, показывает на пропасть, на краю которой стоит Пойгин. Сделай лишь единственный шаг - и полетишь в пропасть. А тут Рырка появился. Раздуваются свирепо его ноздри. Пойгин чувствует, что Рырка через мгновение толкнет его, надо отступить от пропасти, однако ноги не слушаются. «Артем! — зовет на помощь Пойгин. — Останови его, Артем. Ты же всегда спасал меня». Но нет Артема, а Рырка превратился в росомаху — гибель неминуема.

И снова кто-то потряс Пойгина за плечи. Так вот же Артем! Он все-таки пришел на помощь, не мог не прийти.

Пойгин открыл глаза и увидел Артема совсем еще молодым. Долго смотрел на него и не мог понять, как этот человек спас его. А спасение — вот оно, он чувствует всем существом, что спасение пришло, Пойгин обвел медленным взглядом комнату, нащупал на тумбочке лампу. Да, именно лампа ему нужна! Зачем? В комнате уже совсем светло.

— Родилась девочка. У тебя внучка!

Пойгин с напряжением морщит лоб, с трудом возвращаясь из сна к яви. Так это же не Артем, это Антон… О чем же он говорит?

Какая-то важная весть прорывается туда, где живут душа и рассудок.

— Где Кэргына?! — вскричал Пойгин, чувствуя, что голос его, так мучительно теснивший грудь, наконец вырвался на волю.

— Кэргына в больнице. Я же тебе говорю, она родила дочь. У меня наконец есть дочь, понимаешь, дочь! А у тебя внучка.

Пойгин медленно поднимается над кроватью, опускает ноги на пол.

— Внучка?! Ты сказал… родилась внучка?! Так это же… это, наверное… вернулась Кайти…

Антон ничего не сказал. В глазах его, похожих на два просвета в небе, когда ветром разрывает тучи, были радость и грусть.

— Да, это вернулась Кайти. Дай бубен. Подожди, я лучше сам…

Пойгин подошел к шкафу, вытащил бубен, осторожно провел по нему вздрагивающей ладонью.

— Верно ли, что я получил телеграмму… или это приснилось?

— Это верно, вчера ты получил телеграмму. Отец будет через несколько дней.

Пойгин осторожно положил бубен на кровать, поднял лампу, под которой вчера спрятал телеграмму.

— А, вот она. Значит, не приснилось. И весть о внучке тоже не приснилась… Хорошо, что я не слишком стал торопиться к верхним людям. — Улыбнулся лукаво, поддернул кальсоны. — Мы еще здесь поживем, с земными людьми. Артема увижу, Кайти увижу… Я очень надеюсь, что внучку мы назовем Кайти. Согласен ли ты?

Антон поспешно закивал головой, словно боялся, что запоздает с ответом.

— Да, да, конечно, согласен. По-русски это будет Катя…

Пойгин долго смотрел на Антона. Не отрывая от него глаз, нащупал на тумбочке трубку, закурил.

— Очень ты похож на отца. Именно таким я его увидел впервые… — Глубоко затянулся, посмотрел на бубен, провел по нему рукой. — Ты иди, иди… я побуду один. Я буду вместе с бубном думать…

Антон осторожно закрыл за собой дверь. А вслед ему донесся тихий рокот бубна. Пойгин думал. Пойгин жил…