— Да, — заверил Том Дэбни. — Но сначала обед. Не знаю, как вы, ребята, но я голоден как черт. Я не ел со вчерашнего обеда.

— Ты это говоришь так, будто напрашиваешься в святые, — засмеялся Риз Кармоди. — Черт возьми, никто из нас не ел со вчерашнего дня, а еще меньше пил. А это жестоко и до чрезвычайности необычно.

Они рассмеялись: мужчины, собирающиеся выпить пива после матча.

— Тогда чего мы ждем? — спросил Том.

Так велико было его личное влияние, власть ночи, костра и непонятного старинного ритуала, что, когда я спросила Тома, почему мне предложили положить хлеб, соль и вино между кострами и он ответил: „Для очищения', я просто протянула: „А-а-а!' и последовала за мужчинами в дом.

Том развел огонь в камине, поставил запись Джерри Маллигана и отправился на кухню. Мартин Лонгстрит налил виски всем, кроме Скретча, который улыбнулся, покачал отрицательно головой и закрыл глаза, покачиваясь в глубоком кресле у огня и отбивая ногой такт музыки. Из кухни стал доноситься насыщенный запах жарящегося мяса, и я поняла, что голодна как волк.

Я сняла мокрые обувь и носки, протянула ноги к огню и позволила чувству успокоения, которое Козий ручей всегда порождал во мне, смыть странность этой ночи. Мы, наверно, были похожи на четырех приятелей, собравшихся поесть, выпить и повеселиться в доме общего друга. Фактически мы ими и были, хотя теперь мы были чем-то еще, чем-то, что выходило за пределы моего понимания.

Но сейчас я чувствовала только легкость, довольство и простой физический аппетит. Виски, подобно дыму, клубилось во рту и разливалось теплом по крови. Ощущение странности того, что мы только что проделали на болоте Биг Сильвер, съежилось где-то на краю моего сознания и не подбиралось в круг огня намина. Я знала, что вскоре мне придется осмыслить происшедшее, придется найти ему место в житейском опыте, попытаться пристроить в своем сознании… но после, не сейчас. Здесь, вне города, эта странная ночь казалась совершенно естественной. Только в Пэмбертоне она станет причудливой и немыслимой.

Я подняла бокал, приветствуя мужчин, сидящих у огня:

— Л'хаим, или как это говорится, — произнесла я. — Давайте начнем. Кто из вас расскажет мне, в чем дело?

— Думаю, что я, моя дорогая, — начал Мартин Лонгстрит. — Я никак не могу сбросить академическую мантию, даже в лесу. Конечно, если Том не хочет сам все объяснить.

— Валяй, Марти, — крикнул Том из кухни. — Доверие к тебе намного выше, чем ко мне. Она уже полагает, что я свихнулся. Но она, по крайней мере, выслушает тебя. А если наплюет на твои слова, ты можешь устроить так, что ее выгонят с работы.

Мартин широко улыбнулся; я впервые заметила, что это весьма привлекательный мужчина, а когда-то он был просто очень красив. Я подумала о разговорах насчет его гомосексуализма, которые слышала в колледже, но это были сплетни, причем не зловредные. В колледже Мартина глубоко уважали, а его академическая манера держаться отличалась строгостью и педантичностью. Теперь я могла убедиться, что это был живой, веселый человек. Мне вдруг захотелось думать, что он прожил хорошую жизнь.

— Уволить Диану я не смог бы, — возразил Мартин. — Она имеет теперь, наверное, больше блата, чем я.

— Господи, ну кто-нибудь наконец расскажет мне, в чем дело?

— Да-да. Хорошо. — Мартин глубоко вздохнул. — То, что мы совершили сегодня, Диана, очень старый ритуал очищения и посвящения. В основе своей он пришел с берегов Инда, от племен хинду, которые верили, что человек — скажем так — осквернен контактом с внешним миром, возможно, заражен его болезнями и пороками. Поэтому человек должен быть рожден заново в чистоте и невинности, прежде чем его смогут ввести в общину и представить правителю. И тогда был создан образ обычного пути рождения женщиной от золота или от священного йони.[84] Таким образом, посторонний или непосвященный должны были пройти этот путь рождения, чтобы родиться вновь. Нам трудно добыть золото или йони, поэтому мы воздвигаем собственный культ Дуба, который мы считаем священным деревом лесов. Когда ты прошла через костры, воду и туннель из листьев, ты как бы очистилась от внешнего мира и обновилась, чтобы принять таинства леса. И ты стала безопасна для связи с нашим шаманом, коим является Скретч.

Мартин кивнул Скретчу, тот ответил ему тем же, улыбаясь и приоткрыв глаза. Я смотрела на Мартина.

— Ритуал огня был воспринят из практики защиты татарских ханов в средние века. Огни разжигались, чтобы уничтожить всякие колдовские чары с подарков, приносимых хану гостями. Прохождение через воду и помазание пришло из ритуала очищения племен башиланге, живущих в бассейне реки Конго. Мы внесли некоторые изменения специально для тебя, но обычно женщины башиланге, которым предстоит очиститься, купаются обнаженными в течение двух дней в священном потоке, а потом в таком же виде предстают перед главным жрецом, чтобы тот помазал их священным веществом на лбу и груди. Мы сочли, что это чересчур для тебя — купаться в феврале в лесном ручье, а кроме того, Скретч чувствует себя оскорбленным при одной только мысли о голых дамах. Но в основном все было сделано так, как следовало. Это означает, что ты теперь одна из нас, частица лесов. Ты можешь делать с этим все, что хочешь, или не делать ничего. Но мы надеемся, что ты пожелаешь… исполнять ритуалы вместе с нами.

Мартин замолчал и спокойно посмотрел на меня. То же сделали Риз и Скретч. Я не слышала, как Том двигался по кухне, в комнате царило безмолвие, за исключением треска огня в камине и музыки из динамиков.

— Исполнять ритуалы вместе с вами? — повторила я как попугай. Мой голос звучал низко, я ощущала некую заторможенность. Что он только говорит?

— У нас есть целый ряд ритуалов, которые мы исполняем, чтобы поддержать реку Биг Сильвер, леса и болота вокруг нее чистыми, непорочными, защищенными от вреда, — объяснил Мартин просто. — Мы верим, что это возможно, и методы, которые мы разработали за многие годы, являются наилучшими для выполнения наших задач. Мы не всегда добиваемся успеха, но наши достижения все же заслуживают похвалы. По некоторым очень основательным причинам мы заключили, что ты обладаешь теми дарованиями, которые нам хотелось бы добавить к нашему арсеналу, если ты согласишься.

— Дарованиями? — недоумевала я. — Какими?

— Я думаю, тебе об этом расскажет Том, — мягко заметил Мартин. — Мы присутствуем здесь главным образом для церемонии очищения, которая требует присутствия всех. И еще для того, чтобы уверить тебя, что, если ты решишься стать одной из нас, мы будем очень рады.

Я пристально посмотрела на Мартина, Риза Кармоди и Скретча Первиса. В сторону кухни я смотреть не могла. Во мне разливалось огромное, все разрастающееся огорчение; как я ни старалась, я не могла удержать это чувство. Значит, Том был просто сумасшедшим. Этот красивый смуглый человек, смеющийся, танцующий, своей любовью вернувший меня к жизни и живший в зачарованном лесном доме, был ненормальным. Нет, он не был заворожен чарами лесов, он был обыкновенным сумасшедшим. Все они были помешанными, как я не понимала этого раньше?!

— Значит, все вы поклоняетесь лесам? — уточнила я. — Вы верите, что обладаете силой, способной защитить их? Вы совершаете ритуалы и все такое?..

— Да, мы совершаем ритуалы, — мягко подтвердил Мартин, не сводя с меня глаз. Я знала, что он понял мое недоверие и печаль. — Мы не просто боготворим леса, это было бы слишком большим упрощением и заносчивой самонадеянностью, которую мы не можем себе позволить. Но мы живем, или стараемся жить, соблюдая определенный обет, так будет лучше сказать. Мы считаем, что очень важно жить с чувством почтения в самом центре нашего существа, и мы не находим ничего столь же достойного почтения, как дикая природа — река, леса и животные. Мы не верим, что сами можем обладать властью — ею обладают ритуалы, или, скорее, то, что они вызывают. Ведь ритуалы являются воплощением охотничьих и лесных мифов всего мира с самого его возникновения, и именно эти мифы и обладают подлинной властью. Именно легенды говорят о той силе и том знании, которые не могут постичь наши умы, но о которых знают наши сердца. И наша плоть. Мы считаем, что мир остро нуждается в этой истинной и самой правильной власти. Но никакие иные пути, известные нам, включая ортодоксальные религии, не смогли открыть для постижения эту власть. Поэтому мы используем то, что считаем самой реальной и верной силой в мире, чтобы защитить то, что находим самым важным, — дикую природу. Девственную природу. Леса. Это не