разных церемониях, где требуется и мое участие, но если хочешь жить спокойно, оставайся здесь. У тебя появятся дети, которых надо воспитывать, и ты должна заботиться обо мне – вот твои главные обязанности. Дни будут заполнены до предела, – сказал он мягко, поглаживая рукой ее плечо.

– А я хочу выращивать лошадей для скачек, – напомнила она. – Мы уже говорили об этом.

– Я предлагаю тебе воспитывать детей, а ты просишь лошадей! – Он притворился обиженным, но Кейлин поняла уловку.

Она повалила Аспара на спину среди подушек и поцеловала его, поглаживая рукой его могучую грудь.

– Я способная женщина, мой господин. Я могу выращивать и детей, и лошадей. Кельты умеют обращаться с лошадьми.

– Ах ты, бесстыжая девчонка, решила подлизаться ко мне?! – шутливо рассердился он, подминая ее под себя и вставляя свой кинжал в ее податливое тело. – Сколько жеребцов тебе нужно? – говорил он, нежно двигаясь в ней и с удовольствием наблюдая, как страсть отражается на ее лице. Как он соскучился по ней!

– Мне нужен только такой жеребец, как мой милый господин, – шепнула она, прижимаясь к нему, – но двух чемпионов достаточно для стада кобыл, которых мы соберем. – О боги! Она соскучилась по нему сильнее, чем предполагала!

Они тихо лежали, а его руки продолжали ласкать сладкие дыни ее грудей. Он хотел продлить наслаждение. Он давно не ощущал себя таким молодым. Это чувство не ослабевало уже несколько месяцев, проведенных с ней. К Анне он относился с уважением. С Флациллой ничего не было. Но с Кейлин! С Кейлин он нашел все! Он никогда не мог даже вообразить, что между двумя людьми возможна такая любовь, однако вот она.

– Ты уверена, что хочешь разводить лошадей? – спросил он. – Ты только один раз видела состязания колесниц.

Ее груди изнывали от блаженства под его нежными прикосновениями – Меня удивляет, что никто раньше не додумался до этого, – едва могла произнести она. – Это так естественно. О, любовь моя, ты доводишь меня до неистовства!

– А ты меня, – с трудом проговорил он и, не в силах более сдерживаться, наклонился вперед, прижался к ее губам и начал яростно, но осторожно вжиматься в ее мягкое тело, пока оба не достигли блаженства.

Когда Аспар вновь обрел способность говорить, он сообщил:

– Мы пойдем на осенние состязания. Посмотрим еще раз скачки и, если ты не изменишь своего решения, начнем готовиться к разведению лошадей.

– Но эти состязания организовал новый муж Флациллы! – Кейлин не скрывала своего удивления. – Стоит ли идти туда?

– Весь Константинополь будет там, – сказал Аспар, – включая всех бывших любовников Флациллы, можешь быть уверена. Флацилла и Джастин Габрас будут сидеть в императорской ложе с Львом и Верой. По крайней мере мы будем далеко от них, любовь моя.

– Могу я пригласить Касию? Она очень огорчилась, узнав, что я не иду на состязания, и сказала, что придется ей сидеть на трибуне с плебеями. Я не хочу порывать с ней отношения, когда стану твоей женой.

– Я был бы разочарован в тебе, если бы ты поступила по-другому, – ответил он. – Да, можешь пригласить Касию. Опять пойдут сплетни, но меня это не беспокоит.

– Я не хочу смотреть бои гладиаторов, – продолжала Кейлин. – Касия говорит, что это смертельные бои. Я не смогу вынести зрелища, когда несчастные люди умирают только потому, что оказались не такими быстрыми и ловкими, как их противник. Как же жесток муж Флациллы!

– Кровь доставляет удовольствие плебеям, – сказал Ас-пар сухо. – Посмотри один бой, Кейлин. Может быть, это покажется не таким ужасным, как ты думаешь. Если же зрелище действительно не понравится тебе, можешь уйти, но сделать это надо осмотрительно, любовь моя. Мы не можем оскорбить нашего презренного хозяина.

Кейлин отправила послание Касии в то же утро, приглашая ее завтра прийти к ним в ложу, когда начнутся состязания. Касия с восторгом приняла приглашение.

На следующий день Кейлин встала рано, потому что состязания начинались в девять часов утра, а скачки проводились до полудня. Она тщательно обдумала свой наряд. Ее стола с круглым низким вырезом и длинными узкими рукавами была сшита из прекрасного мягкого белого льняного полотна. Нижняя треть рукавов, широкая кайма, а также широкая полоса на верхней части юбки были сотканы из золотых и изумрудно-зеленых шелковых ниток. Стола плотно подпоясывалась на талии широким кожаным ремнем с золотой чеканкой, украшенной изумрудами, которые гармонировали с золотисто-зеленым воротником вокруг шеи и искусно сделанной парой сережек. В соответствии с временем года Кейлин считала необходимым взять какую-нибудь верхнюю одежду, но ей не хотелось закрывать свой наряд. Она выбрала ярко-зеленый плащ, который закрепила на правом плече заколкой с овальным изумрудом в золотой оправе. На ноги надела позолоченные туфельки; костюм прекрасно завершали украшенная драгоценными камнями лента вокруг головы и золотистая вуаль.

Аспар, в пурпурно-золотистой вышитой парадной одежде из белого шелка, которую он надевал с тогой из прекрасной, расшитой золотом пурпурной шерсти, одобрительно кивнул, увидев Кейлин:

– Сегодня ты заставишь многих чесать языки, любовь моя. Выглядишь великолепно!

– Как и ты, мой господин, – ответила она. – Ты уверен, что мы не вызовем зависти? Я видела императора; у тебя, мой господин, гораздо более царственный вид, чем у него.

– Ты не должна делиться такими мыслями ни с кем, кроме меня, – произнес Аспар серьезно. – Лев хороший император. Он как раз тот, кто нужен Византии.

– Лев может быть императором Византии, – сказала Кейлин искренне, – но правитель моего сердца – ты, Флавий Аспар. Это все, что меня волнует, мой дорогой господин. – Она нежно поцеловала его.

Он засмеялся: