безумием. — Он у меня скоро будет! Только о том — ни слова никому…

Догадка, мелькнувшая у Войку, оказалась верной. Подобно Антонио Венецианцу, магистр Армориус был архитектором, скульптором, математиком, философом, знатоком древних наречий и текстов. Семиградский старец тоже путешествовал по многим странам, изучая и сравнивая увиденное в них. Сверх того, однако, магистр Армориус был еще и алхимиком — одним из тех смельчаков, которые, познавая тайны сущего, пытались выковать из своих знаний ключи к превращению веществ. И прежде всего — в золото, в алмазы, в драгоценные сапфиры, изумруды, рубины. И сами верили тому.

Несколько лет назад Армориус поселился в Брашове, предложив магистрату и горожанам свои услуги в качестве зодчего, астролога и врача. В клиентах и заказах у него не было нехватки; и вскоре он, купив дом, устроил в нем лабораторию, в которой продолжал свои таинственные опыты. Построенные им в городе прекрасные здания, приписываемые ему чудесные исцеления принесли магистру славу; многие клялись, что неведомо откуда приехавший в Брашов волшебник вот-вот получит камень, обращающий в золото все, к чему хозяин им прикоснется.

Эти слухи дошли до барона Дракулы. Лайош как раз собрался перестроить и обновить родовое гнездо, обветшавшее и неудобное для жилья. Лайош предложил Армориусу на время переселиться к нему, чтобы составить чертежи и возглавить работы, назначив магистру большую плату. Чтобы Армориус не прерывал высокомудрых исследований, барон предложил ему оборудовать в подвале замка большую лабораторию. Магистр, конечно, почуял западню. Но тем не менее дал согласие.

— Я понимал, сын мой, замысел хитрого Лайоша, — пояснил он Чербулу. — У Князя Батория был свой алхимик; у графа Поганца — свой… У барона не было еще. Я знал: из замка он меня уже не выпустит.

— И все-таки согласились.

— Как видишь, — кивнул старец. — Я устал от своих путешествий, юноша, устал от брашовских колбасников и медников, приходивших ко мне, как к гадалке и цирюльнику, приносивших в мой дом свои страхи и запоры. Я знал, к тому же: хозяином в этом гнезде стервятников отныне буду я. Разве ты еще сомневаешься в моей способности выйти отсюда и войти, когда захочу?

Старец, действительно, продолжал удивительным образом появляться в каменном мешке, в который был заключен витязь, и исчезать из него. Но чаще — когда Войку дремал или спал. К тому же рассмотреть его действия до конца Чербулу мешал постоянный мрак, царивший в узилище. Чербул был далек от мысли, что странный старец взаправду проходит к нему сквозь толщу стен.

— Ты убедишься еще во всем! — пообещал магистр. — Но пока, — продолжал он, — тебе нужно готовиться к схватке, которая вернет свободу тебе и твоей жене. Готовиться, укрепляя дух. Ведь внутренний свет человека — лучшая его опора против сил мрака. Твоя любовь — твоя судьба: так было, видимо, написано тебе на роду, как немногим в жизни счастливцам, а что писано в книге судеб — то поставлено нами на свершение. Помни же посему: твоя судьба — в надежных руках любящей тебя женщины. Ты еще увидишь, как распадутся эти стены, удерживающие тебя.

— Ожидание подчас требует большего мужества, чем самый жестокий бой, — добавил магистр. — Но приготовься, к тебе идут твои враги.

Не успел старец исчезнуть, как в двери скрипнули тяжкие засовы, и в каморе при свете свечей появились барон Лайош и князь Цепеш.

Влад Цепеш и его кузен, пригнувшись, протиснулись сквозь низкую и узкую дверцу. Вооруженные слуги укрепили на выступе в стене две свечи, внесли резные табуреты. Потомки воеводы Дракулы расселись. Слуги с поклоном ушли.

Войку, не меняя положения, спокойно взирал на нежданных гостей. Довольно протянуть руку, и в ней окажется нож; первый удар — его милости воеводе, второй — барону — опомниться не успеют. Но это все, челядь зарубит потом. Чербул избавит мир от двух аспидов сразу, ради этого и жизни не жаль. Но что станет с его женой?

— Рабы ли гостям? — добродушно усмехнулся Лайош Дракула.

— Ваша милость, кажется, перепутала, кто здесь хозяин, а кто гость, — насмешливо отозвался Чербул.

— Пожаловавший незванным теряет право на радушный прием, — покачал головой барон.

— Разве в этом вороньем гнезде кого-нибудь принимали иначе? — спросил Войку.

— Высокий гость наш — рыцарь, — Лайош с мягкой улыбкой обратился к князю Владу. — Но разговаривать с благородными людьми не научен еще. Кликнуть, что ли, наших даскэлов, чтобы они поучили учтивости славного гостя?

Цепеш не отвечал. Князь впился глазами в человека, стоявшего на его пути к женщине, к которой — впервые в жизни — его неудержимо влекло. И препятствием в утолении дотоле неведомой, иссушающей жажды был только этот ничтожный раб. Воевода слышал, как в груди поднимается привычная, душная волна жестокой жажды крови. Но надо было молчать. Князь Влад не умеет торговаться; кузен Лайош лучше него устроит требующуюся сделку, ибо тут нужен торг.

Влад Цепеш поднялся и вышел, бросив на ходу барону значительный взгляд.

— Видите, рыцарь, — вздохнул Лайош, — князь-воевода вами оскорблен. Вы знаете, наверно, моего венценосного брата, это воин, известный во всем подлунном мире, справедливый и славный государь.

Войку молчал, равнодушно глядя мимо Лайоша. С этим заплывшим жиром разбойником ему не хотелось говорить.

— Вы убедились теперь, — продолжал тот, — с каким славным мужем судьба вас свела. Ибо — раскрою карты — все, что случилось с вами, имеет ту причину, что ваши пути скрестились, да так неудачно для вас.

Войку молчал. Враги вели с ним разговор, — значит, многое зависит и от него. Что ж, Чербул не упустит тех ходов, которые останутся за ним в этой игре.

— Вы славный юноша, — вкрадчиво продолжал Лайош. — Но вы совершили неразумный шаг, дерзнув вступить в союз, запретный для вас по законам родовитости и знатности. Вы взяли ношу, опасную для вашей жизни, и она будет угрожать вам всегда.

Войку безмолвствовал. Лайош с приличествующим выражением симпатии и сочувствия смотрел на пленника, не понимавшего, видимо, какая его ждет судьба.

— Вы не так далеки от истины, — вел далее речь барон, — замок Дракулы — не гнездо карпатских горлиц. Но вы знаете также: как ни суров князь Влад, он честен и слово держит крепко.

— Это правда, — впервые отозвался Чербул, взглянув в глаза барону-тюремщику. — Влад Цепеш известен верностью слова и дружбе.

— А потому, — продолжал барон, — князь предлагает вам выход из западни, устроенной вам неразумной страстью, а заодно — из этого надоевшего вам пристанища. — Лайош обвел мрачные стены узилища округлым жестом. — Вы отказываетесь от союза, в который опрометчиво вступили, и удаляетесь из Семиградья. Само собой, — уточнил Лайош, — вы уедете из Семиградья богатым человеком.

— Само собой, — машинально повторил Войку, стараясь не выдать своих чувств.

— Встреча с умным противником всегда радует, — ласково молвил Лайош, — умного легче понять. Вы сейчас напомните мне, вероятно, что сочетались браком в господнем храме. Мы подумали и об этом. Нетрудно сделать так, чтобы не было более ни храма с его служителями, ни записи в его книге, ни даже людей, присутствовавших при свершении бракосочетания.

Войку представил себе, как это будет сделано. Ватага лотров, напав среди ночи, сжигает монастырь, рубит насмерть монахов. Наемные убийцы ударами в спину расправляются со всеми его спутниками, где бы