прыжки — это кролик Сюсюкалка прыгал встречать своих родственников.

И когда через минуту в коридоре раздался страшный сдвоенный вопль тети Нинели и Пипы, Таня догадалась, что он их встретил.

— Вы не Красные Сапоски! Ты Бабка-толстунья, а ты ее дочка! Не твогайте меня! Я будя лягацца! У меня сильные задние лапы! — оглушительно заверещал дядя Герман, удирая от них по всей квартире...

— Цвианг! — прогудела третья от края струна, которую Таня прижала ближе к середине грифа. Едва звук растаял, как на лоджии возникла круглая толстощекая голова в медном шлеме. Размером она была с порядочный котел и грозно вращала зрачками. Вид у головы был откровенно разбойничий. Искривленный нос был когда-то вмят чьим-то кулаком, а на щеке красовался длинный шрам...

— Ковокли рвакли? — прорычала она, когда ее зрачки, перестав вращаться, остановились на девочке.

— Никовокли не рвакли... Ошибочка вышла... — пытаясь спрятаться за контрабасом, пробормотала Таня.

Голова ухмыльнулась, обнажив сточенные желтые зубы, каждый из которых был с добрый кулак. Кроме того, стало заметно, что между двумя передними зубами застряло что-то ужасно похожее на подошву от ботинка.

— Че за «никовокли», в натуре? — хрипло спросила голова. — Где магический отзыв? Тебя че, не предупреждали, что я могу разорвать того, кто незаконно пользуется волшебными предметами? Клочки по закоулочкам и, типа, все такое.

— Нет, меня не предупреждали, — быстро выпалила Таня, сообразив, что в этом ее единственное оправдание.

— Да ни в жись не поверю! А коль не предупреждали, значит, ты не ведьма, а одна из лопухоидов!

— Нет, я ведьма... То есть я... Погодите, я все объясню...

Таня в испуге попятилась и, надеясь, что голова исчезнет, поспешно провела смычком по соседней струне.

«Вжиангг!» — толсто прогудела струна. Нет, голова не исчезла, зато рядом немедленно возникла другая, еще более бандитская, чем первая, украшенная пушистыми фельдфебельскими усами.

— Где нежить? Вякли бякли обвивакли? — спросила она голосом, который резал слух, как наждачная бумага.

Таня ойкнула, испытав жгучее желание оказаться за сто километров отсюда или, на худой конец, просто провалиться под пол.

— Вякли бякли обвивакли? — нетерпеливо повторила голова.

— Здорово, Усыня! — гаркнула та голова, что появилась на лоджии раньше. — Думаю, пришла пора кое-кого слопать. Кого-то, кто вызывает нас, не зная простейшего магического отзыва...

. — Точно, Дубыня... Давно пора проучить этих зеленых ведьмочек! Будут знать, как путать заклинания!

— Да она и не ведьмочка небось, а одна из лопухоидов... Ненавижу, когда эти ничтожества воображают себя чародеями. Руки бы поотрывал тому, кто дает им волшебные инструменты...

Таня в страхе схватилась за смычок. Она хотела взмахнуть им, зная, что от этого видения порой исчезают, но случайно задела еще одну струну. «Ну вот, опять! Да что же это такое!» — подумала она, испытывая дурное предчувствие. И предчувствие не обмануло.

«Дррианггг!» — ехидно тренькнула струна, и тотчас третья голова, лысая, как бильярдный шар, выкатилась рядом с первыми двумя. Лицо у нее было плоским как блин, с таким же, как и у блина, множеством мелких пористых рытвин, глаза точно узенькие щелки, зато огромный рот протягивался от уха до уха. Явственно ощущалось, что голова эта если и не совсем тупая, то с придурью.

— Горыани подниматурус? — мрачно спросила голова.

Таня убито молчала.

— Терпеть не могу, когда от меня одну голову перемещают. Это, выходит, мое туловище там сейчас одно торчит? Кто хошь подойти может и пинка дать? А если б я, к примеру, в битве был, то че, так вслепую и махать?

— Угу, Горыня! Это ты точно сказал. Типа, кто не заховался, я не виноват... — сказал Дубыня. — Я че, типа, сказать хочу. Я за пять минут до этого от скуки с двумя циклопами завязался: мол, че толкаетесь, одноглазые, давно вам не вламывали, и все такое... Один только размахиваться начал, а моя башка — раз! — и тут! То-то он щас небось моргает... То ли он мне голову снес, то ли чего. Непонятно, короче, как с безголовым махаться.

— Нет, точно надо ее сожрать! — решил за всех Усыня. — Говори отзыв! Ну? Не знаешь? Ну ты допрыгалась!

— Ковокли? Обвиватум? Горьяни? Зюзли Кызюкли? — наудачу выпалила Таня.

— Ага, вроде того... Прям в самую точку! — понимающе сказал Горыня. Голос у него звучал довольно ласково, однако девочке совсем не понравилось, как он облизнулся. Скверненько облизнулся.

Головы многозначительно переглянулись. Ус щелкнул, словно бич, и, обвив Таню за лодыжку, стал подтягивать ее к себе. Девочка рванулась, завизжала, но он был толстый, как корабельный канат.

— Жаль, рука там осталась... Взять нечем... Ну да ничего, мы ее и так... — примериваясь, пробормотал Усыня.

Дубыня забеспокоился:

— Слышь, братан, ты того... Не забывай нас-то. Оставишь нам куснуть? — сипло спросил он. — Мы ж тебя того, угощали...

— Когда это вы меня угощали? — возмутился Усыня.

— Ну как же? А немецкими рыцарями...

— Тьфу ты... Так то ж консервы! Их покуда вскроешь, ажно запотеешься!

— А ты бы открывашкой. После зато копьями ихними в зубах ковырять очень сподручно.

Защищаясь, Таня взмахнула было смычком, но Усыню это испугало не больше, чем если бы его попытались ткнуть спичкой. Пасть с громадными тупыми зубами была уже совсем близко. Некоторых зубов у Усыни не было, а остальные выглядели не лучшим образом.

— А-а-а! Не трогай меня! Тебе надо к стоматологу! — крикнула Таня, отчаянно упираясь ладонями чудовищной голове в лоб, чтобы ее непросто было проглотить.

— А это еще кто такой? С чем его едят? — поинтересовался Усыня.

— С бормашиной и со сверлами... Под майонез хорошо идет, особливо если вместе с перчатками и всеми щипчиками! — подсказал Дубыня. Из всех трех голов он был, похоже, самый всезнающий. И вдобавок с большим практическим опытом.

Изловчившись, Таня попыталась ткнуть великана локтем в нос. Тот удивленно моргнул.

— А для лопухоидки ты довольно смелая. Обычно они сразу в обморок хлопаются, — сказал он одобрительно.

— Я не из лопухоидов, говорю же вам! И контрабас не чужой! Мой папа Леопольд Гроттер!

Внезапно ус, сжимающий ей лодыжку, ослаб. — ЧТО? Ты дочь ГРОТТЕРА? Ты ТАНЯ Гроттер? Все три головы недоверчиво уставились на нее.

— Чем докажешь?.. Разве может такое быть, чтоб сама Гроттер простейших заклинаний не знала? Да Грот-теры, они ого-го все какие головастые были! Прям-таки жутко ученые! — усомнился Усыня.

— Да она это, она... И родинка на носу, и кудряшки... Вся личность ее, не врет... — зашептал Горыня.

— Ой, мамочка моя великанша! Ой, папочка мой титан! Ой, бабушка моя циклопша! Чтоб мне