Александр, – но их обязанности можно свести к минимуму и сделать это так, чтобы они не почувствовали себя оскорбленными.
Ливия теперь в полной мере осознала, насколько эфемерное чувство – страсть.
– Помимо того что подобный шаг шел бы вразрез с волей Софии Лейси, отстранив их от работы, как предлагаете вы, мы заставим их ощутить себя бесполезными и нежеланными. Этот дом и их дом тоже, Алекс, и у них на этот дом прав больше, чем у меня. – Она чуть повысила голос. – Я не могу и не хочу гнать их на все четыре стороны. Когда мы с Нелл и Элли приехали сюда, да не одни, а с тремя вечно вопящими детьми и с их громогласной няней, близнецы обихаживали нас всех и всем создавали комфорт. И готовят они чудесно.
Ливия обхватила себя руками. Холод вновь дал о себе знать.
– Я думаю, мы сможем освободить Моркомба от обязанности открывать дверь. Он едва ли будет на нас за это в обиде, потому что ему не нравится выполнять эту работу, но что касается всего остального, что он делает…
Ливия решительно тряхнула головой:
– Нет, Алекс. Близнецы продолжат править на кухне, а Моркомб пусть делает то, что захочет делать. Так тому и быть.
– У меня у самого прекрасный повар, – с легким нажимом в голосе ответил Александр. – Отец у него русский, но готовить он учился во Франции. Не думаю, что ему понравится работать под руководством двух престарелых леди.
– Тогда ему придется научиться с ними ладить. – Ливия понимала, что компромисса они не достигли. Но сейчас был не самый подходящий момент для конфронтации. – Уверена, что смогу уговорить Моркомба снять с себя обязанности швейцара, но у меня не хватит духу сказать ему, что он больше не дворецкий. – Ливия улыбнулась. – Мне нужно возвращаться на Маунт-стрит, чтобы успеть переодеться к ужину. Но эти вопросы мы сможем обсудить и позже, Алекс. Когда начнем жить вместе, все уладится само собой. Всем придется приспосабливаться к новым ролям. Кто знает, может, Моркомб и близнецы сами решат съехать, когда осознают, насколько все изменилось.
Ливия отчаянно надеялась, что так оно и будет, но мало в это верила. Моркомб, Ада и Мейвис были такой же неотъемлемой частью этого дома, как та фреска в столовой.
Александр решил, что битву придется отложить, но в неизбежности сражения не сомневался. И поскольку он представить себе не мог, что потерпит в этой битве поражение, не видел смысла конфликтовать раньше времени. Пока он еще не хозяин дома. И по правде говоря, не хочет расстраивать престарелых слуг его матери. Ему очень хочется послушать их воспоминания, а человеку, вознамерившемуся от них избавиться, они не станут открывать душу. Роль их в доме с введением нового режима неизбежно изменится, но он сможет провести эти изменения с минимальным ущербом для стариков.
– Уверен, что вы правы, – непринужденно сказал Алекс.
Он открыл дверь гостиной, и Тристан с Изольдой бросились со всех ног на свободу, прошмыгнув у него между ногами.
– Возможно, Моркомб возьмет на себя ответственность по уходу за этими существами, – сказал Александр.
– Он дает понять, что они и его раздражают, – ответила Ливия. – Но на самом деле он их любит, и они отвечают ему взаимностью.
– Тогда, возможно, мы одним выстрелом убьем двух зайцев, – сказал Александр, провожая Ливию на улицу. – Позвольте мне отвезти вас на Маунт-стрит.
Алекс проводил Ливию до дома и ушел, послав ей воздушный поцелуй и обещание прийти на ужин. Затем он быстрым шагом пошел в направлении Пиккадилли. Поймав кеб, он велел отвезти себя на Халф- Мун-стрит, туда, где снимал жилье Татаринов.
Александр расплатился с извозчиком и, остановившись посреди узкой улочки, стал разглядывать дом, где жил Татаринов. Татаринову неведомы были искушения богатством, и жизнь он вел в корне отличную от той, которой жили остальные члены их немногочисленной группировки. Но и слеплен он был не из того теста, что прочие заговорщики, думал Александр, постучав в дверь молоточком.
Татаринов представился Константину Федоровскому, когда последний приехал в Лондон. У Татаринова имелись безупречные рекомендации – эти письма были направлены непосредственно Федоровскому революционерами, проживавшими в Санкт-Петербурге. Компетентность Татаринова не вызывала сомнений, и, несмотря на очевидную грубость манер, Александр и его сподвижники скорее с благодарностью, чем с подозрениями, приняли Татаринова в свои ряды. Теперь Александр сомневался в том, что они поступили правильно.
Александр еще раз постучал в дверь, и примерно через минуту дверь приоткрылась, и в щель просунула голову молодая горничная. Оглядевшись, она спросила:
– Слушаю, сэр?
– Месье Татаринов дома? – вежливо поинтересовался Александр.
– Да, сэр. Мне сообщить ему, кто пришел?
– Не надо, просто пропустите меня к нему. – Алекс распахнул дверь и ступил в узкий коридор. – Где мне его найти?
– Вторая дверь на лестничной площадке второго этажа, сэр. – Горничная указала на темную лестницу в дальнем конце коридора.
Алекс кивнул и стал подниматься по лестнице, перешагивая через ступени. Он пару раз сильно постучал в указанную дверь и стал ждать, глядя на крохотный глазок в верхней части двери. Вскоре в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась.
– Что привело вас сюда, князь? – спросил Татаринов, равнодушно глядя на Прокова.
Алекс покрутил в руке серебряный набалдашник трости. Этот непременный аксессуар джентльмена легко превращался в смертельное оружие, ибо в трость была вмонтирована шпага. Стоило только нажать на
