. – Но только одну руку, – кокетливо проговорил Дю Барри. – Однако мне известно, кто мог бы предложить вам обе руки, щедрые и длинные, и кто, к тому же, готов это сделать.
– Ах, господин виконт, – вскричала почтенная дама, – неужели вы не шутите?
– Я говорю совершенно серьезно! Услуга за услугу, графиня: я принимаю вашу, а вы – мою. Уговорились?
– Вы спрашиваете, могу ли я принять от вас услугу!.. О, за что мне такое счастье!..
– Прекрасно! Я сейчас еду к сестре, прошу вас пожаловать в мою карету.
– Как же я поеду: без повода и так неожиданно? Я не смею…
– У вас есть повод, графиня, – сказал канцлер, вложив в руку графине указ о назначении Замора.
– Господин канцлер! – вскричала графиня. – Вы – мой ангел-хранитель. Господин виконт! Вы – цвет французской нации!
– К вашим услугам, – проговорил виконт, пропуская вперед графиню, выпорхнувшую из кабинета, словно птичка.
– Благодарю вас от имени сестры, – едва слышно проговорил Жан Дю Барри, обернувшись к г-ну де Монеу. – Благодарю вас, кузен. Ну как, неплохо я справился со своей ролью, а?
– Превосходно! – отвечал Монеу. – Прошу там рассказать, как я сыграл свою. Должен вас предупредить, что старуха непроста.
В эту минуту графиня обернулась.
Оба собеседника склонили головы в прощальном поклоне.
У подъезда ждала великолепная королевская карета с лакеями на запятках. Чванная графиня уселась, Жан взмахом руки приказал трогать, и карета покатилась.
После того, как король вышел от графини Дю Барри, она некоторое время с угрюмым видом принимала придворных и наконец осталась наедине с Шон. Затем к ним присоединился ее брат, но только после того, как врач осмотрел его рану – она оказалась неопасной.
После семейного совета графиня, вместо того чтобы отправиться в Люсьенн, как ома обещала королю, уехала в Париж. У графини был на улице Валуа небольшой особнячок, служивший пристанищем членам ее клана, постоянно сновавшим туда-сюда, как того требовали неотложные дела или частые развлечения.
Приехав домой, графиня взяла книгу и стала ждать.
А в это время виконт раскидывал сети.
Пока фаворитка ехала через весь Париж, она не могла удержаться от того, чтобы время от времени не выглянуть из окна кареты. Это одна из повадок хорошеньких женщин – показываться на глаза, потому что они, вероятно, чувствуют, как приятно ими любоваться. Итак, графиня время от времени показывалась в окне кареты, и скоро слух о ее прибытии разнесся по всему Парижу. От двух до шести часов пополудни она уже успела принять человек двадцать Для бедняжки графини эти визиты были подарком судьбы, потому что она умерла бы со скуки, останься она хоть ненадолго в одиночестве. Благодаря этому развлечению она провела время, злословя, отдавая приказания и кокетничая.
Часы на главной башне показывали половину восьмого, когда виконт проезжал мимо церкви св. Евстафии, направляясь вместе с графиней де Беарн к своей сестре.
Сидя в карете, графиня выразила сомнение: прилично ли ей будет появиться у Дю Барри.
Виконт покровительственно и вместе с тем с достоинством отвечал, что знакомство с графиней Дю Барри – редкая удача, сулящая графине де Беарн неисчислимые блага.
Графиня де Беарн без устали превозносила обходительность и приветливость вице-канцлера.
Лошади бежали резво, и около восьми карета подкатила к особняку графини.
– Разрешите мне, графиня, предупредить графиню Дю Барри о радости, которая ее ожидает, – обратился виконт к старой даме, останавливаясь в приемной.
– Ах, мне так неловко ее беспокоить! Жан подошел к Замору, поджидавшему виконта у окна, и едва слышно отдал ему приказание.
– Какой очаровательный негритенок! – воскликнула графиня. – Это лакей графини Дю Барри?
– Да, это один из ее любимцев, – отвечал виконт.
– Какая прелесть!
В ту же минуту двери распахнулись, и лакей пригласил графиню де Беарн в просторную гостиную, где Дю Барри обыкновенно принимала посетителей.
Пока старуха пожирала завистливыми глазами гостиную, обставленную с изысканной роскошью, Жан Дю Барри поспешил к сестре.
– Это она? – спросила графиня.
– Она самая.
– Она ни о чем не догадывается?
– Нет.
– А что Монеу?
– С ним все обстоит благополучно. Пока все складывается успешно, моя дорогая.
– Нам не следует предоставлять ее самой себе, а то как бы она не почуяла недоброе!
– Вы правы: она производит впечатление хитрой бестии. Где Шон?
– Вы же знаете: в Версале.
– Главное, чтобы она сюда и носу не показывала.
– Я ее об этом предупредила.
– Хорошо. Вам пора, ваше сиятельство!
Графиня Дю Барри распахнула дверь будуара и вышла в гостиную.
Обе дамы, будучи прекрасными актрисами, раскланялись по всем правилам этикета того времени, обе изо всех сил старались произвести самое выгодное впечатление.
Первой заговорила графиня Дю Барри:
– Я уже поблагодарила брата за удовольствие, которое он мне доставил, пригласив вас ко мне. Теперь я хотела бы и вам выразить признательность за оказанную мне честь.
– А я не нахожу слов, чтобы высказать свое восхищение вашим радушным приемом, – отвечала очарованная старуха.
– Графиня! Это мой долг по отношению к столь знатной даме, – склонившись в почтительном реверансе, продолжала Дю Барри, – я буду рада, если смогу чем-либо быть вам полезной.
После реверансов графиня Дю Барри указала де Беарн на кресло, а сама села напротив.
Глава 31.
НАЗНАЧЕНИЕ ЗАМОРА
– Я вас слушаю, – обратилась фаворитка к графине – Позвольте мне вмешаться, сестра, – заговорил Жан, продолжавший стоять, – должен предупредить вас, что графиня и не думала являться к вам как просительница. Дело в том, что господин канцлер прислал ее к вам с поручением Де Беарн бросила на Жана благодарный взгляд и протянула графине приказ за подписью вице-канцлера, в котором говорилось, что Люсьенн отныне становится королевским замком, а Замор назначается его дворецким.
– Так я ваша должница! – воскликнула графиня, заглянув в бумагу. – Почту за счастье, если, в свою очередь, смогу оказать вам услугу…
– Это нетрудно, графиня! – вскричала старуха с непосредственностью, которая привела в восторг обоих заговорщиков.
– Что же я могу для вас сделать?
– Раз уж вы говорите, графиня, что мое имя вам известно…
– Ну еще бы, урожденная Беарн!
– Так вы, должно быть, слышали о готовящемся процессе, который может пустить меня по миру.
– У вас, кажется, тяжба с Салюсами?
– Увы, да, графиня.
– Я слыхала об этом деле, – подтвердила графиня. – Его величество разговаривал о нем вчера вечером с моим кузеном, господином де Монеу.
– Сам король говорил о моем деле? – вскричала старуха.
– Да, сударыня.
