– Нет, Эдмунд никогда не рассказывал ни о ком из живущих в Англии, кроме вас, но и тогда вы были каким-то далеким старшим братом, счастливой судьбе которого он завидовал. Я просто подумала, что вы старый и женатый, живете в деревне, занимаетесь семьей и воспитываете детей. – Помолчав, она добавила дерзко: – Он никогда не говорил, что вы с ним близнецы.

– А вы не находили это странным?

– Что именно? Что вы не старый и не женатый или то, что вы близнецы? – уточнила она.

Он фыркнул и снова отпил глоток.

– Что он не рассказывал обо мне.

– Да, мне казалось это странным, – честно призналась она. – Но в те редкие моменты, когда я спрашивала его о семье и бывших друзьях, он давал короткий ответ и сразу же менял тему. Но он делал это так весело и непринужденно, что я не придавала этому значения. Теперь я понимаю, что он просто избегал говорить на эту тему.

– Не сомневаюсь. Когда человек от чего-то или кого-то бежит, он обычно не хочет это обсуждать.

Как же ей хотелось, чтобы он ответил на ее вопросы! Но она боялась, что он поймет, как она волнуется.

– Поскольку единственным, кого он упоминал, были вы, значит, бежал он не от вас.

Глаза герцога потемнели, и Оливия призналась себе, что горда тем, что сумела его задеть. Он не был уверен, сказала ли она это в шутку или действительно не знала, что Эдмунд ненавидел своего брата, но ей было приятно, что она взяла верх, пусть даже в такой малости.

Он подошел к ней совсем близко, так что она могла разглядеть немного отросшую щетину на его подбородке. Если бы дело касалось какого-либо другого джентльмена, ее бы рассердило, что он не удосужился еще раз побриться перед обедом. Но этот человек выглядел привлекательно даже слегка небритым.

– Неужели я такой страшный, леди Оливия?

Она вздрогнула. Как она могла отвлечься от такой важной темы?

«Сосредоточься!»

– Страшный?

Он весело рассмеялся. Это было так неожиданно, что Оливия чуть было не уронила бокал с хересом. Когда герцог Дарем смеялся, он был просто неотразим.

Потом он посмотрел ей в глаза и пробормотал:

– В прошлом, мадам, меня больше боялись смелые леди, когда я обнаруживал, что они лгут. Какой бы незначительной их ложь ни была. – Понизив голос, он добавил: – Или экстравагантной.

Она не сразу нашлась, как отреагировать на такой недвусмысленный намек. Потом, намеренно усмехнувшись, она сказала:

– Я так рада, что со мной вы и дальше будете таким любезным.

Он попытался не улыбнуться, но ему удалось это лишь наполовину, так что она не могла не заметить появившуюся на его правой щеке ямочку. У Эдмунда такой ямочки почему-то не было. Ей вдруг понравилась их непринужденная болтовня, и она, наклонив голову в его сторону, спросила заговорщическим тоном:

– Все же для моего спокойствия... ваша светлость, кто эти смелые леди?

Полуулыбка исчезла с его лица, и губы сжались.

– Француженки, леди Оливия. Я не знал ни одной, которой мог бы доверять.

Болтовня закончилась. Одним своим вполне невинным вопросом она разрушила дружескую атмосферу. Он никогда не будет ей доверять из-за ее двойной национальности. Она не могла понять, что стоит за его враждебностью. Впрочем, какая разница? У них никогда не будет никаких отношений. Он не очень-то ей и нравился. Высокомерный тип.

Оливия сделала глоток хереса и, отвернувшись от него, направилась к обеденному столу, инстинктивно чувствуя, что он провожает ее взглядом, и поставила на край стола бокал.

– Значит, в соответствии с вашей изощренной логикой вы полагаете, что по крайней мере половина из того, что я вам рассказываю, – ложь. Очень жаль.

Он ответил не сразу. Когда же она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, то увидела – не без удовольствия, – что он ее рассматривает – ее лицо, высокую прическу с падающими на виски прядями темных волос, сложный фасон ее шелкового светло-бежевого платья. Женское чутье подсказало ей, что ему нравится то,что он видит.

– Вы определенно знаете, как поддразнить мужчину, не так ли, леди Оливия? – Его голос прозвучал напряженно и хрипло.

Она чуть приподняла брови и постаралась ответить вежливо:

– Поддразнить? Каким же образом я вас поддразниваю, ваша светлость?

Он одним глотком допил свой бокал и поставил его на каминную полку.

– Я не имел в виду, что вы поддразниваете меня, мадам, во всяком случае, не сейчас. – Он заложил руки за спину, подошел к ней и, глядя в пол, продолжил: – Что я имел в виду, так это то, что все в вас – ваш высокомерный взгляд, ваша элегантность, ваш явный шарм – вызывает в мужчинах – в любом мужчине – желание. Вы продукт красоты, Оливия, такой же, как изделия парфюмерии, которые вы производите и продаете, и вы произвели на меня впечатление, на что вы, видимо, и рассчитывали. Но продукт остается продуктом, не более того. Так что меня вы не обманете.

Неужели он думает, что она его обманывает? Его оскорбительные комплименты унижали ее. Он намеренно задевал все то, что составляло ее сущность как женщины, определяя ее внешность как нечто,