Полундра и теперь ничего не ответил, но глядел на море, машинально ероша свои и без того растрепанные ветром вихрастые волосы.

– Ты не сердись на меня, слышь, Полундра, – снова заговорил кавторанг. – Память отцов наших надо, конечно, чтить, в этом ты прав. Не покупается она и не продается, эта память, и ни в долларах, ни в рублях не измеряется...

Полундра, словно очнувшись от сна, вдруг распрямился, повернулся к кавторангу. Глаза старлея были печальны, сумрачны, но сухи.

– Ну и что теперь, командир? – сказал он. – Какие у тебя планы дальше?

– Дальше планы идти в тот квадрат, – радуясь, что старлей оторвался от своих дум, ответил кавторанг. – Времени вообще-то у нас и правда не так уж много. Точного места поисковых работ мы не знаем, предполагаемый квадрат, где находится объект, достаточно обширен. А лето на северных морях, сам знаешь, короткое...

– А что это за объект поиска, можно у тебя спросить? – Полундра нетерпеливо заглянул в глаза кавторангу. – Или тебе по-прежнему ничего не известно?

– Мой фирмач приказал прочесывать дно на предмет наличия каких-нибудь аномалий, – немного замявшись, ответил Мартьянов. – Короче, мы ищем какой-то большой затонувший корабль. А зачем и что с ним будем делать дальше, этого он мне пока не объяснил. Ничего, сынок, все нормально! – Кавторанг ободряюще улыбнулся, хлопнул Полундру по богатырскому плечу. – Узнаем в свое время. Наше дело этот объект найти и деньги за свою работу получить. Верно, старлей?

В этот момент гидрографическое судно дало протяжный тоскливый гудок, после чего все сочли траурную церемонию завершенной и надели свои фуражки. Кавторанг направился в ходовую рубку, на ходу отдавая какие-то приказания. Через мгновение гидрографическое судно снова загудело дизелями, стало разворачиваться, одновременно набирая ход. Его путь лежал теперь на юго-восток – непосредственно в район предполагаемого поиска таинственного затонувшего корабля.

Ободранный рыболовецкий траулер издал протяжный гудок, задрожал, взбаламучивая грязную портовую воду, и стал медленно отваливать от причала гражданской части мурманского порта. Игорь Баташев, в обычной рыбацкой зюйдвестке стоявший на мостике у самой ходовой рубки, презрительно скривил губы: на каком только корыте не приходится плавать ради дела!

Его старший помощник – мужчина с рассеченной бровью, также одетый в обычную зюйдвестку, – словно прочитал его мысли, вышел к нему на мостик из глубины ходовой рубки и широко улыбнулся.

– Ты не нервничай, адмирал, – заговорил он своим хриплым, посаженным голосом. – Наша посудина не смотри что ободранная, а на самом деле вполне рабочая. Я сам ее выбирал, весь корпус сверху донизу облазил – ни одного гнилого шва. А движок у него мы сменили на новый, так что тоже не подведет...

– Смотри, каплей, – не глядя на собеседника, процедил сквозь зубы Баташев. – В море что с ним случится, я тебе твои собственные зубы скормлю, понял? Будешь у меня в числе жертв катастрофы.

Человек с рассеченной бровью заметно побледнел при этих словах своего главаря, его рот приоткрылся, губы задрожали.

– Оружие на борт пронесли? – сурово спросил Баташев.

– Нет еще, адмирал. – Человек с рассеченной бровью настороженно наблюдал за каждым движением Баташева. – Вон, водонепроницаемый ящик с ним на шкертике болтается. – Он указал куда-то вниз по правому борту, откуда отчетливо было видно, как высовывается из корпуса судна и уходит под воду какой-то тонкий тросик. На другом его конце было закреплено что-то очень тяжелое, потому что тот был натянут до предела.

– А что, если таможенники заметят? – сурово спросил Баташев. – Как будем отмазываться?

– Заметят, так мы шкертик обрубим, и все дела, – спокойно ответил старпом с рассеченной бровью. – Там, на шкертике, Леня-прапор сидит с топором наготове. Как только какой шухер будет, он шкертик обрубит, и все – не было у нас никакого оружия!

– Ни черта лысого они не заметят! – самоуверенно ухмыльнувшись, сказал Баташев, презрительно оглядывая суда таможенной службы, мимо которых теперь проплывал траулер. – Мозгов не хватит.

– Конечно, не хватит, адмирал, – согласился человек с рассеченной бровью. – Только береженого бог бережет.

Баташев молча кивнул, рассеянно посмотрел на струящуюся за бортом мутную портовую воду.

– Оружие ты лично в ящик укладывал? – снова спросил он, поворачиваясь к человеку с рассеченной бровью.

– Конечно. – Тот поспешил кивнуть. – АКСУ, СВД, пара «калашниковых», полный боекомплект к ним...

– А гранатомет?

– РПГ-7, лучшего не нашли. А зачем нам это все, адмирал? Ты что, в пиратский рейд собрался? Сейчас вроде бы времена не те, золото и драгоценности давно уже на судах не возят...

Баташев ухмыльнулся:

– Может быть, и в пиратский. Что же нам, все сухопутные лавки грабить да береговых крыс травить? Пора заняться и тем, что плавает по морю...

– Ты это серьезно, адмирал? – Человек с рассеченной бровью смотрел на своего атамана с явной тревогой. – На море несколько другие законы, чем в нашем бандитском городе. И если заниматься пиратством, то не на такой дохлой посудине, как эта шхуна.

– Придержи язык! – сердито оборвал его Баташев. – И не думай, что я глупее тебя, простых вещей не понимаю...

– Зачем же тогда траулер?..

– Надо так, я сказал! – Баташев был явно из тех, кто любит беспрекословное подчинение. – Если все получится, без стрельбы не обойдется. Дай понять это ребятам... И скажи рулевому, пусть прибавит хода, – добавил он нетерпеливо. – А то мы на этой ржавой лоханке весь день в порту бултыхаться будем!

Через мгновение обшарпанное судно и в самом деле громче зарокотало двигателем и быстрее поползло к выходу в открытое море. Стоя на прежнем месте, Баташев оперся на поручни, понурил голову и, судя по всему, о чем-то напряженно думал.

Стрекот винтов вертолета заставил моряков, стоявших на палубе гидрографического судна, поднять головы. Некоторое время они молча наблюдали, как машина делает круг над ними, снижается, так что надпись по-английски – «норвежская береговая охрана» – на его борту становится видна отчетливо.

– Оперативно! – с досадой скривив губы, процедил кавторанг Мартьянов. – Мы едва подойти успели, как они уже тут как тут.

– Так мы же в десяти милях от норвежских территориальных вод, – сказал мичман. – Что же ты хотел, командир?

– Погоди, это только начало, – с усмешкой отозвался кавторанг. – Вон! – Он указал на некий быстро приближавшийся объект слева по борту. – Глянь-ка в бинокль, старлей. Наверняка их сторожевик. Ишь как мчится.

Это и в самом деле оказался норвежский пограничный катер на воздушной подушке. Он лихо подвалил к борту гидрографического судна, сравнительно спокойное море позволило без проблем пришвартовать два судна друг к другу. Офицер норвежской береговой охраны, козырнув, на безупречном английском попросил разрешения посмотреть документы судна. Широко улыбнувшись, Мартьянов повел пограничника в штурманскую рубку, где, открыв несгораемый шкаф, вытащил оттуда папку с документами и протянул ее норвежцу.

– Дайвинг-клуб, – пояснил кавторанг. – Тренируемся в открытом море.

– Дайвинг-клуб? – недоверчиво переспросил норвежский пограничник. – А люди на борту, это, вы утверждаете, все простые туристы?

– Ну, кто туристы, кто инструктора и спасатели. – Мартьянов едва заметно скривил губы в улыбке. – Там, в папке, есть полный список присутствующих на судне членов команды и пассажиров.

Норвежский пограничник с недоумением оглядывал выбравшуюся почти в полном составе на верхнюю