ударами. – Уйди, я его прикончу!

Но это было бесполезно. Полундра приблизился к коммерсанту и ударом ноги вышиб ствол. Отшвырнув в сторону окровавленного телохранителя, он накинулся было на бизнесмена, но тут какой-то шум раздался у самого входа в ресторан.

– Тикай, Полундра! – крикнул верный мичман, наблюдавший схватку, стоя у стены. – Эти сволочи ресторанные работники патруль вызвали!

В это время несколько вооруженных людей в зелено-пятнистых куртках уже бежали по разгромленному залу ресторана, лязгая на ходу затворами.

Патруль оказался армейским. Возглавлявший его майор – крепко и гармонично сложенный, но ниже среднего роста офицерик – насмешливо оглядел тяжело дышавшего Полундру в разорванном кителе, бешено сверкавшего на него глазами.

– Ну что, морячок, – с нарочитой веселостью спросил майор, поигрывая подобранным с пола пистолетом бизнесмена. – Чего буянишь? Думаешь, первый день на берегу после похода, значит, все можно?

Полундра заскрежетал зубами, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться на нахально ухмыляющегося армейского офицера. Нацеленные карабины ничуть не волновали его, просто в тот момент Сергею очень не хотелось позорить флот дракой в ресторане с армейскими.

– У, какой злой! – спокойно и насмешливо продолжал майор. – Сразу видно, характер у тебя боевой. Я спрашиваю, ты какого хрена драку здесь устроил? Посуду перебил, всю мебель переломал... Здесь же приличные люди отдыхают...

– Серьезно? – едва сдерживая бешенство, процедил сквозь зубы старлей. – Вот это мурло, – он кивнул на скорчившегося от боли на полу коммерсанта, – по-твоему, и есть приличные люди?

– А по-твоему, нет?

– По-твоему, эта мразь может оскорблять меня, морского офицера, а я даже за честь свою не могу постоять, так, что ли? Значит, они могут вытворять все что им нравится, им все можно? А как я решу за себя постоять, так ты, сволочь, являешься их защищать? Где ты, сука, был вместе с кодлой своих салаг, когда этот отморозок стал из пистолета здесь по людям палить? Он же сдуру подстрелить кого-нибудь мог! Кто бы за это ответил?

Мгновение майор рассматривал старлея с головы до ног удивленным, нарочито веселым взглядом, потом насмешливо покачал головой.

– Слушай, мореман, ты на что нарываешься? – небрежно проговорил он. – На армейской губе хочешь посидеть? Так это тебе, считай, уже обеспечено. Вот этого всего, что ты тут натворил, для твоего ареста вполне достаточно.

Бешеные глаза Полундры зажглись огнем при последних словах майора.

– Меня на губу? – чуть слышно проговорил он. – А не зря вы это, майор?

– Ты арестован, старлей, ты понял? – наезжая на Полундру, продолжал армейский офицер. – Сейчас ты добровольно пойдешь с нами. Учти: в случае сопротивления тебе же хуже будет! – И видя, что Полундра тем не менее не трогается с места, коротко приказал: – Так, патруль, взять его!

Один из тщедушных солдат-срочников медленно, с опаской приблизился к нему, хотел было надеть на запястья наручники. Но тут старлей ловко схватил солдатика за шиворот, легко, словно сноп сена, поднял его над головой и швырнул прямо в ощетинившийся карабинами патруль, после чего ударом ноги вышиб пистолет из рук майора.

– Атас, ребята! Сухопутные наших бьют! – раздался вопль внутри ресторана, и подвыпившие и разгоряченные эмоциями моряки толпой хлынули в ресторанный зал. Набросившись на пытавшихся подняться солдатиков армейского патруля, они стали отнимать у них карабины.

Драка тут же стала всеобщей. От бешенства и застилавшего глаза пота Полундра с трудом различал, что происходит вокруг. Кажется, потихоньку телохранители очухались и снова набросились на него все сразу, и он отражал их удары, бил сам изо всех сил, рассыпал тумаки направо и налево. Нападавшие на старлея летели в разные стороны от его ударов, лежа на полу, корчились от боли, но новые поднимались на их место, так что Полундре стало казаться, что наседающая на него вражья сила неисчислима и нет ей конца и края. Сквозь шум драки он услышал заунывный вой сирен и истошные крики «Милиция!», но казалось, что это сообщение только разозлило его. Словно сквозь пелену розового тумана видел Полундра, как проникли в ресторанный зал дюжие фигуры в синих пятнистых куртках, принялись растаскивать по углам дерущихся. Как пробились к нему человек семь или восемь омоновцев – почти таких же крепких, здоровых, как и он сам, – накинулись на него, попытались повалить. Богатырским усилием Полундра распрямил плечи, скинул их с себя, ногой заехал в челюсть капитану в милицейской форме, подскочившему было к нему с наручниками. Схватив за плечо, как котенка, он отшвырнул к стене армейского майора.

Но силы супостатов не иссякали. Омоновцы, армейский патруль, еще не потерявшие силы телохранители избитого бизнесмена – все они набрасывались на Полундру снова и снова. И вот опять десяток дюжих мужиков навалились на него, снова стали гнуть к земле. Полундра попытался было встать, распрямиться и стряхнуть их. Но в это время кто-то гибкий и ловкий ударил его ногой под самую коленную чашечку. Старлей охнул от неожиданной боли, ноги его подогнулись. Он рухнул на залитый вином и кровью пол ресторана. И человеческие тела навалились на него сверху, и после этого старлей Павлов уже не помнил ничего.

– Слышь, Полундра, а говорят, будто гауптвахты на флоте упразднять скоро будут. Как в армии. В армии же упразднили...

Мичман Витя Пирютин, лежа в расслабленной позе на узкой и жесткой деревянной лавке, рассеянно осматривал неказистое помещение, куда в военном городке сажали за дисциплинарные проступки моряков. В отличие от гарнизонной гауптвахты, флотская находилась на территории порта, был слышен неясный шум моря, и, если открыть забранное снаружи стальной решеткой оконце, можно было сколько душе угодно вдыхать соленый морской воздух.

Старлей Павлов, в отличие от своего друга, не лежал, а сидел на жесткой и неудобной лавочке. Изредка он тяжело вздыхал и поднимал голову, так что были видны украшавшие его лицо синяки и ссадины. Немало подобных украшений проглядывало сквозь живописно разодранный китель на плечах и на груди.

– Ты погон-то выбрось, – снова лениво заговорил ничуть не менее разукрашенный в драке мичман. – Что ты его в руке-то держишь? – И видя, как зеленый армейский погон с одной большой звездой послушно выскользнул из руки Полундры и упал на пол, продолжал: – Да что ты расстраиваешься-то, в самом деле? Ну, погуляли малость, полдюжины нахальных морд раскровенили. Не унывай, старлей!

Но Полундра печально вздохнул, медленно поднял голову, уставился на своего беззаботного друга тяжелым, сумрачным взглядом.

– Я никак не могу понять, – тихо, как бы про себя, проговорил Полундра. – Почему она была с ним? Кто он ей такой, этот тип, что она с ним пошла в ресторан?

– Который? – заинтересованно приподнялся на своем ложе мичман. – Такой лысый и толсторожий, который первым хотел тебе по морде дать?

– Да, с кем она в ресторан зашла, – глухим голосом подтвердил Полундра. – Ты его знаешь? Кто он такой?

Обычно разговорчивый мичман на этот раз странно медлил с ответом...

– Коммерсант один, – сказал наконец он. – Я-то его лично не знаю, только разговоры про него слышал...

– Что за разговоры? – нетерпеливо спросил Полундра.

– Ну, говорят, что сам он родился в нашем городке. Родители его до сих пор здесь живут. Но он, как школу кончил, вскоре переехал жить в Мурманск. Говорят, у него какие-то связи в Москве, с кем-то очень солидным. Бабки он заработал, понятно, не своим трудом...

– Это все ясно, – нетерпеливо оборвал его Полундра. – Я спрашиваю, почему он возле Наташки крутился? Почему они вместе были в ресторане?

– Ну, откуда ж я знаю, – как-то неуверенно отвечал мичман. – Может быть, подвозил ее просто на своем «Мерседесе».

– Куда еще подвозил? – недоверчиво вскинулся Полундра. – От ее дома до ресторана пять минут пешком. И почему она, как вошла, была с ним под руку? И почему от встречи со мной этим вечером так