— Ибо здесь вас уже не ждут больше никакие приключения; вы с честью вышли изо всех испытаний сегодняшней ночи, но в дальнейшем достигнете еще большего.

Тут почудилось сэру Борсу, будто влетела к нему голубица, белейшая из всех, каких случалось только ему видеть, и в клюве она держала Золотую курильницу. И лишь только она появилась, как улеглась и прошла буря, все время бушевавшая так, что дивно было слышать. И весь двор и замок наполнился сладкими ароматами.

И видит сэр Борс четырех прекрасных отроков, несущих четыре ясных свечи, а с ними — старец, в одной руке держащий чашу, а в другой копье, и название тому копью было: Копье Расплаты.

— Теперь, — молвил старец сэру Борсу, — ступайте к сородичу вашему сэру Ланселоту и поведайте ему об этом приключении, что из смертных рыцарей оно всех более подобает ему, но грех в нем так мерзок, что он не сможет вершить столь святые подвиги; а когда бы не грех его, он превзошел бы всех рыцарей на земле. И скажи так сэру Ланселоту: в мирских подвигах он всех превосходит мужеством своим и доблестью, но в этом подвиге духа он должен будет уступить многим.

Тут увидел сэр Борс идущих к нему четырех благородных женщин, облаченных в бедные одежды. И в том месте, откуда вошли они в залу, было светло, как в лучах летнего солнца. И преклонили женщины колена перед серебряным алтарем на четырех ножках, как епископ преклоняет колена пред серебряным престолом. А когда сэр Борс взглянул наверх, он увидел занесенным над головой у себя обнаженный меч, и сияние того меча поразило его взор, так что сэр Борс на время ослеп.

— Ступай прочь отсюда, сэр Борс, ибо ты покуда еще не достоин пребывать здесь!

И он тогда лег обратно на свое ложе и проспал до утра. Утром король Пелес встретил сэра Борса радостно, а затем вскоре он отбыл в Камелот. Там нашел он сэра Ланселота и поведал ему о своем приключении у короля Пелеса в замке Корбеник.

Между тем достигла Артурова двора молва, что у сэра Ланселота родился сын от Элейны, дочери короля Пелеса. За то сильно разгневалась на сэра Ланселота королева Гвиневера, она осыпала его упреками и назвала его неверным рыцарем. Но сэр Ланселот рассказал королеве все, как его обманом завлекли возлечь с той, кто «представилась мне в вашем обличии, моя королева», и тогда королева простила сэра Ланселота.

А король Артур, как повествует Книга, был в это время во Франции, он вел войну против могущественного короля Клаудаса и завоевал немало его владений. Когда же король возвратился домой, он повелел возгласить о предстоящем великом празднестве, на которое надлежало явиться всем лордам и дамам Англии, если только они не злоумышляют против своего короля.

Когда услышала о том празднестве леди Элейна, дочь короля Пелеса, она явилась к отцу своему и просила у него изволения, чтобы ей отправиться к королю Артуру. И король ответил ей так:

— Я согласен на вашу поездку. Но если любите меня и желаете моего благословения, смотрите нарядитесь в самые драгоценные одежды и не постойте за тратами. Спрашивайте, и вы получите все, что вам понадобится.

И вот с помощью дамы Брузены, ее прислужницы, были проделаны все приготовления, так что не было на свете дамы в убранстве роскошнее. Так выехала она, сопровождаемая двадцатью рыцарями и десятью благородными дамами и свитой-всего числом на ста лошадях. И когда она прибыла в Камелот, король Артур с королевой Гвиневерой перед всеми рыцарями объявили, что дамы прекраснее и в убранстве роскошнее, нежели леди Элейна, не видывали у них при дворе.

Король Артур, лишь только узнал об ее прибытии, сам встретил ее и приветствовал, а вслед за ним и большинство рыцарей Круглого Стола — и сэр Тристрам, и сэр Блеоберис, и сэр Гавейн, и еще многие, кого я не стану перечислять.

Но когда сэр Ланселот ее увидел, он так застыдился всего, что с ним было и что он занес на нее меч в утро после той ночи, которую провел с нею, что не стал ее приветствовать и не сказал ей ни слова. А между тем он подумал, что прекраснее дамы он в жизни своей не видел.

Но леди Элейна, видя, что сэр Ланселот не желает ей и слова молвить, так опечалилась, что сердце у нее едва не разорвалось от боли, ибо, да будет вам ведомо, она любила его безмерно. И так сказала леди Элейна своей прислужнице даме Брузене:

— Нелюбезность сэра Ланселота сокрушила мое сердце!

— Ах! Утешьтесь, госпожа, — отвечала дама Брузена. — Повремените, и я устрою так, что нынешней ночью он возляжет с вами, если только вы будете молчать.

— Это было бы мне, — сказала леди Элейна, — милее всего золота на этом свете.

— Тогда предоставьте все мне, — сказала дама Брузена.

Когда же леди Элейну проводили к королеве, они обе встретились ласково друг с другом, но лишь по виду, а не в душе. И все, кто там был, говорили о красоте леди Элейны.

И распорядился король, чтобы на ночь леди Элейне отвели покои рядом с королевиными, под одной крышей. Как повелел король, так и было сделано.

Тогда королева послала за сэром Ланселотом и повелела ему прийти ночью к ней в спальню.

— А иначе, — сказала королева, — я уверена, что вы проведете ночь со своей дамой леди Элейной, с которой вы уже родили Галахада.

— Ах, госпожа! — отвечал сэр Ланселот, — не говорите так, ведь это я сделал против моей воли.

— Тогда, — сказала королева, — смотрите явитесь ко мне, когда я пошлю за вами.

— Госпожа, — отвечал сэр Ланселот, — я не премину явиться по вашему повелению и буду ждать наготове.

Но едва только было между ними все сговорено и условлено, как уже дама Брузена через хитрые чары свои об том прознала и поведала госпоже своей леди Элейне.

— Увы! — молвила та. — Что мне делать?

— Положитесь на меня, — отвечала дама Брузена, — и я приведу его за руку к самой вашей постели, а он будет думать, что я послана от королевы Гвиневеры.

— То-то я буду рада, — сказала леди Элейна, — ведь весь мир мне не дороже любви сэра Ланселота.

И вот, когда настал час и все в замке уснули, дама Брузена подошла к ложу сэра Ланселота и сказала так:

— Сэр Ланселот Озерный, уж не спите ли вы? Госпожа моя королева Гвиневера дожидается вас на своем ложе.

— Ах, любезная дама! — отвечал сэр Ланселот. — Я готов следовать за вами, куда бы вы меня ни повели.

И с тем сэр Ланселот накинул на плечи долгополое одеяние, а в руку взял меч свой. Дама Брузена взяла его за палец и отвела к ложу госпожи своей, леди Элейны, и скрылась, оставив их вдвоем на ложе. И, уж конечно, прекрасная Элейна была счастлива, и сэр Ланселот тоже, ведь он думал, что держит в объятьях другую.

Тут мы их оставим среди поцелуев и объятий, обычных в таком деле, и поведем речь о королеве Гвиневере, которая послала к ложу сэра Ланселота одну из своих женщин, какой всех более доверяла. Но та, придя, обнаружила, что постель холодна и пуста; и с тем она вернулась к своей королеве и это ей рассказала.

— Увы! — воскликнула королева. — Куда же делся этот вероломный рыцарь?

И королева едва рассудка не лишилась, она билась и металась у себя на ложе, как безумная, и пять часов не могла уснуть.

А у сэра Ланселота была привычка разговаривать во сне, и он часто произносил сквозь сон имя возлюбленной своей, королевы Гвиневеры. Вот он бодрствовал, сколько ему хотелось, а затем, как обычно, уснул, и леди Элейна тоже. Во сне же начал сэр Ланселот разговаривать и выболтал все, как сорока, про любовь свою и королевы Гвиневеры, и говорил он так громко, что королева услыхала его на своем ложе. Услышавши звук его голоса, разгневалась королева без меры и от гнева и боли не знала, что делать, а