задним дверцам и распахнул их. Из фургона показались два полицейских. На ярком солнечном свете они сощурились. Потом показался Бенсон.

Как всегда, Морриса поразила его внешность. Бенсон был плотным мужчиной тридцати четырех лет, вечно с каким-то изумленно-виноватым видом. Он стоял у фургона, держа перед собой закованные в наручники ладони, и озирался по сторонам. Увидев Морриса, он сказал: «Привет!» — и стал смущенно глядеть в другую сторону.

— Вы здесь начальник? — спросил один из полицейских.

— Да. Я доктор Моррис.

Полицейский махнул рукой на двери больничного корпуса.

— Покажите куда идти, доктор.

— Будьте любезны, снимите с него наручники, — попросил Моррис.

Бенсон метнул взгляд на Морриса и снова отвернулся.

— У нас на этот счет нет никаких инструкций, — полицейские переглянулись. — Ну, наверное, можно.

Пока они снимали наручники, водитель принес Моррису заполненный протокол в папке. Протокол назывался: «Перевод подозреваемого под надзор (медицинский)». Моррис поставил свою подпись.

— И здесь, — сказал водитель.

Моррис еще раз расписался и посмотрел на Бенсона. Бенсон стоял спокойно, почесывая запястья и глядя прямо перед собой. Будничность совершенного ритуала, все эти бланки и подписи вызвали у Морриса ощущение, что ему доставили посылку экспресс-почтой. Он даже подумал, не кажется ли Бенсон самому себе этой посылкой.

— Вот и ладно, — сказал водитель. — Спасибо, док.

Моррис повел обоих полицейских и Бенсона в больницу. Санитары закрыли за ними двери. Медсестра подкатила кресло на колесиках, и Бенсон уселся в него. Полицейские явно сконфузились.

— Таков порядок, — пояснил Моррис.

Все двинулись к лифту.

Лифт остановился на втором этаже — в вестибюле. Человек шесть-семь посетителей дожидались лифта, чтобы подняться на верхние этажи, но несколько растерялись, увидев в кабине Морриса, Бенсона в кресле-каталке и двух полицейских.

— Пожалуйста, поезжайте на другом лифте, — попросил Моррис вежливо.

Двери лифта закрылись. Кабина поползла вверх.

— А где доктор Эллис? — заинтересовался Бенсон. — Я-то думал, он тоже будет меня встречать.

— Он в операционной. Скоро освободится.

— А доктор Росс?

— Вы увидите ее на презентации.

— Ах да! — улыбнулся Бенсон. — Презентация! Полицейские обменялись подозрительными взглядами, но промолчали. Лифт добрался до седьмого этажа, и все вышли.

На седьмом этаже располагалось специальное хирургическое отделение, где лежали особо тяжелые больные. В основном здесь проводились обследования наиболее сложных случаев. Здесь наблюдались пациенты с болезнями сердца, почек и системы обмена веществ.

Они отправились в помещение для дежурных медсестер — отгороженное от коридора стеклом пространство в центре '+'-образного этажа.

Дежурная сестра оторвала взгляд от книги. Она была немало удивлена при виде полицейских, но ничего не сказала.

— Это мистер Бенсон, — обратился к ней Моррис. — Палата семьсот десять уже подготовлена?

— Да, все готово, — ответила сестра и приветливо улыбнулась Бенсону.

Бенсон в ответ выдавил слабую улыбку и скользнул взглядом по пульту компьютера, стоящего в углу.

— У вас тут пункт разделения компьютерного времени?

— Да, — сказал Моррис.

— А где главный компьютер?

— В подвале.

— Этого здания?

— Да. Он забирает массу энергии, а линии электропередачи подходят к нашему корпусу.

Бенсон закивал. Морриса его вопросы не удивили. Бенсон просто старался отвлечься от мыслей о предстоящей операции — к тому же он был как-никак специалистом по компьютерам.

Медсестра передала Моррису историю болезни Бенсона — стандартную голубую пластиковую папку с гербом Университетской больницы. Но на обложке была укреплена красная ленточка, что означало «нейрохирургия», желтая ленточка, что означало «интенсивный уход», и белая ленточка, которую Моррис до сих пор еще никогда не видел на картах больных. Белая ленточка означала «повышенные меры безопасности».

— Это моя история болезни? — спросил Бенсон, когда Моррис покатил его каталку по коридору к палате номер 710.

За ними следовали полицейские.

— Угу.

— Мне всегда было любопытно узнать, что там внутри.

— В основном масса неразборчивых каракуль.

На самом деле толстенная медицинская карта Бенсона была вся испещрена аккуратными записями, перемежающимися множеством распечаток компьютерных тестов.

Они подошли к двери палаты 710. Прежде чем они зашли в палату, один из полицейских шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. Второй полицейский остался снаружи.

— Так, на всякий случай, — пояснил он.

Бенсон взглянул на Морриса.

— Обо мне так заботятся! Это даже приятно.

Первый полицейский вышел из палаты.

— Все в порядке, — объявил он.

Моррис вкатил каталку с Бенсоном в палату. Это была просторная комната в южном крыле здания, поэтому тут целый день светило солнце.

— У вас одна из лучших палат во всей больнице, — сказал Моррис.

— Мне можно встать?

— Конечно.

Бенсон встал с каталки и присел на край кровати. Он подпрыгнул несколько раз на матрасе. Потом, нажимая на кнопки, стал изменять положение кровати, после чего заглянул под кровать, чтобы собственными глазами увидеть электромеханизм. Моррис подошел к окну и опустил жалюзи — в палате стало чуть темнее.

— Пустяк! — сказал Бенсон.

— Что именно?

— Да эта машинка под кроватью. Поразительно пустяковое приспособление. Тут бы надо было поставить возвратный механизм, чтобы каждое движение тела человека, лежащего в кровати, автоматически компенсировалось… — Его голос угас.

Он распахнул дверцы стенного шкафа, заглянул внутрь, потом пошел осматривать ванную и вернулся. Моррис подумал, что он ведет себя не как обычный пациент. Большинство больных поначалу стесняются и пугаются больничной обстановки, но Бенсон вел себя так, точно собирался снять номер в гостинице.

— Да, я остаюсь, — сказал Бенсон и рассмеялся. Он сел на кровать и взглянул на Морриса, потом перевел взгляд на полицейских. — Они что, все время будут со мной?

— Думаю, они могут подождать снаружи, — ответил Моррис.