— Значит, вот оно что! — тихо сказал профессор Риго с новой вспышкой интереса. — Вы, в отличие от других ее жертв, — у Майлса было чувство, будто ему дали пощечину, — вы, в отличие от других ее жертв, по крайней мере обладаете мужеством! Вы заговорили с ней об этих событиях и задавали вопросы?

— Нет, дело обстояло не совсем так.

— Она информировала вас по собственной инициативе?

— Да, можно сказать, что так и было.

— Сэр, — сказал доктор Фелл, который, храня на лице весьма загадочное выражение, развалился в кресле, положив рукопись и шпагу-трость на колени. — Мне чрезвычайно помогло бы — черт возьми, как бы мне помогло! — если бы вы повторили все, что говорила вам эта леди. Если бы вы сделали это здесь, сейчас, причем (простите меня) постарались бы ничего не упустить и ничего не интерпретировать по- своему.

Майлс подумал, что уже, наверное, очень поздно. Стояла такая тишина, что был слышен бой часов в кухне. Должно быть, Марион крепко спала наверху, над библиотекой, а Фей Ситон — в своей комнате на нижнем этаже. Мертвенно-бледные лунные лучи набирали силу, затмевая тусклый свет лампы и рисуя на стене тени окон.

Майлс, у которого пересохло в горле, неторопливо, тщательно выбирая слова, передал им свой разговор с Фей Ситон. Доктор Фелл перебил его только один раз.

— Джим Морелл! — резко повторил доктор, заставив профессора Риго подскочить. — Закадычный друг Гарри Брука, которому Гарри писал каждую неделю. — Он повернул свою большую голову к Риго: — Вы знаете какого-нибудь Джеймса Морелла?

Риго, который присел на журнальный столик, приложив ладонь к уху, энергично замотал головой.

— Насколько я могу припомнить, дорогой доктор, это имя мне совершенно незнакомо.

— Гарри Брук никогда не упоминал его при вас?

— Никогда.

— И оно ни разу не упоминается, — доктор Фелл слегка постучал по рукописи, — в вашем замечательном отчете, в котором вы все так ясно изложили. Оно не фигурирует ни в показаниях, данных под присягой, ни в каких-либо других. Между тем Гарри Брук писал этому человеку письмо в тот самый день… — Доктор Фелл ненадолго замолчал. Объяснялось ли выражение, на мгновение появившееся на его лице, лишь игрою лунного света? — Не важно! — сказал наконец он. — Продолжайте!

Однако Майлс вновь увидел то же самое выражение у него на лице незадолго до окончания своего рассказа. Доктор Фелл выглядел ошеломленным, встревоженным: казалось, истина уже забрезжила перед ним, при этом повергнув в настоящий ужас. Это выбило Майлса из колеи. Он машинально продолжал свой рассказ, в то время как в мозгу у него рождались самые жуткие мысли.

Разумеется, доктор Фелл не мог верить в такую чушь, как вампиры. Возможно, профессор Риго искренне считал, что существуют злые духи, которые поселяются в теле человека; которые способны покинуть тело и материализоваться в воздухе, высоко над землей, так что их белые лица появляются за окнами…

Но только не доктор Фелл. В этом можно было не сомневаться! Майлсу хотелось лишь одного: чтобы тот сказал об этом вслух.

Майлсу хотелось дождаться слова, жеста, подмигивания, способных рассеять ядовитый туман, который Антуан Риго назвал бы туманом вампира. «Ладно, довольно! Довольно! Властители Афин!» — раздастся радостный рев. И он, как в прежние времена, возликует при виде трясущихся подбородков и ходящего ходуном жилета, а Гидеон Фелл развалится в кресле и застучит о пол металлическим наконечником трости.

Но Майлс так этого и не дождался.

Когда он окончил свой рассказ, доктор Фелл сидел откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза рукой, а шпага-трость с засохшими пятнами крови лежала у него на коленях.

— Это все? — спросил доктор Фелл.

— Да. Это все.

— Так-так. Вам же, друг мой, — доктор Фелл громко откашлялся, предваряя этим свое обращение к профессору Риго, — я хотел бы задать один чрезвычайно важный вопрос. — Он кивнул на рукопись: — Вы тщательно выбирали слова, когда писали этот отчет?

Профессор Риго с чопорным видом выпрямился.

— Есть ли необходимость говорить, что дело обстояло именно так?

— У вас нет желания что-нибудь изменить?

— Нет, уверяю вас! С какой стати?

— Позвольте мне зачитать две-три фразы из той части вашего повествования, в которой вы описываете, как оставили мистера Говарда Брука на крыше башни незадолго до той минуты, когда на него напали, — веско проговорил доктор Фелл.

— Слушаю вас.

Доктор Фелл послюнявил большой палец, поправил очки на черной ленточке и начал листать рукопись.

— «Мистер Брук, — прочел он, — стоял у парапета, решительно повернувшись к нам спиной. Рядом с ним…»

— Извините, что перебиваю вас, — сказал Майлс, — но то же самое, слово в слово, говорил нам профессор Риго вчера вечером.

— Вы совершенно правы, — с улыбкой подтвердил профессор Риго. — Моя речь лилась плавно, не правда ли? Вам запомнились эти фразы. Вы можете найти в рукописи все, что я говорил вчера. Продолжайте, продолжайте, продолжайте!

Доктор Фелл с любопытством смотрел на него.

— «Рядом с ним, — вы по-прежнему имеете в виду мистера Брука, — рядом с ним была прислонена к парапету его легкая деревянная трость желтого цвета, а с другой стороны, тоже у парапета, находился пухлый портфель. Этот полуразрушенный зубчатый бортик, по грудь человеку, опоясывает крышу башни и весь покрыт бледными иероглифами — инициалами тех, кто побывал здесь».

Доктор Фелл закрыл рукопись и снова слегка постучал по ней.

— Вы описали все, — требовательно спросил он, — именно так, как было на самом деле?

— Ну разумеется, в точности так, как было.

— Остается один маленький вопрос, — сказал доктор Фелл с просительными нотками в голосе. — Он касается шпаги-трости. Вы сообщаете в вашем прекрасно написанном отчете, что полицейские унесли на экспертизу обе ее половины. Полагаю, они не стали вставлять шпагу в ножны? Просто унесли обе части в том виде, в котором они находились?

— Естественно!

Майлс потерял терпение:

— Ради Бога, сэр, давайте поставим точки над 'i'! Давайте решим, по крайней мере, что мы думаем обо всем этом и в каком положении очутились! — Он возвысил голос: — Вы ведь не верите в них, правда?

Доктор Фелл бросил на него взгляд:

— Не верю в кого?

— В вампиров!

— Нет, — мягко проговорил доктор Фелл. — Не верю. Разумеется, Майлс никогда в этом и не сомневался. Он все время твердил это себе, внутренне усмехаясь, мысленно расправляя плечи, и был готов рассмеяться вслух. И все же он с облегчением перевел дух и почувствовал, как его заливает горячая волна радости при мысли, что теперь можно не думать о каких-то ужасах.

— Было бы только справедливо заявить об этом, — серьезно продолжал доктор Фелл, — до нашего отъезда. Вернувшись в Лондон, два пожилых джентльмена будут раскаиваться, что предприняли эту безумную ночную поездку в Нью-Форест, повинуясь внезапному романтическому порыву Риго, — он прочистил горло, — и его желанию взглянуть на библиотеку вашего дяди. Но прежде чем мы уедем…