– Может, со своего сумасшедшего богатства старичку десяточку подаришь? – попросил он. – Или побольше? Рубликов пятьдесят?

– Вали! – приказал Жмакин. – Иначе порежу! Не лазай, чертов козел, где не надо!

– Да ты что, одурел? – спросил Балага. – Я где переспать ищу, а он – порежу.

– Знаем, переспать, – сказал Жмакин. – Что у тебя – квартиры нету?

– Моя квартира, брат, сто первый километр, – сказал Балага. – Парий я, вот кто.

– Ну и вали на сто первый, если ты парий!

И он пошел вперед, стараясь не думать о том, что Балага его выслеживает. Что, в самом деле! На перекрестке прохаживался милиционер в каске, в перчатках, при нагане. «Как-нибудь, – решил Жмакин, – как-нибудь! Не звонить же, в самом деле, Лапшину на смех людям. А завтра паспорт получим и финку приобретем. А финку не приобретем – нож наточим! Покупай, кодла, нашу жизнь за бешеные деньги, если кто желает, дешево не продадим!»

Все-таки он прислушался: Балага постукивал сзади своим посошком. И Алексей вспомнил, что про Балагу говорили на пересылке, будто он был при царе выдающимся филером и ему поручали жандармы разные крупные дела.

– Уйди от меня! – обернувшись на ходу, крикнул Жмакин. – Слышишь, филер?

– Да мне же одна с тобой дорожка! – ласково ответил Балага и заспешил, догоняя Жмакина. – Одна, друг, дороженька…

Дождь по-прежнему моросил.

Жмакин остановился, закуривая: черт с ним – пусть знает, где автобаза.

– Быстренький ты, молоденький, – догоняя Жмакина, сказал Балага. – Ножки хорошо бегают, не то что я…

И спросил:

– Филер – это кто?

– Ты!

– Ой, нехорошо!

– То-то, что плохо!

Тут тянулся очень высокий забор, и возле забора мерно ходил часовой с винтовкой и в фуражке, низко надвинутой на глаза. Миновали забор, вышли к воде. От сонных барж потянуло запахом смолы. Большой бородатый мужик в брезентовом плаще сидел на корточках у костра, разложенного на кирпичах на крайней барже.

– Барочник, – сказал Балага. – Барочный человек! У них в старое время золотишко водилось. Был один такой из колонистов, немец, тюкал их в темечки – барочников, красивый дом на Петроградской построил.

– Теперь прощай! – сказал Жмакин и зашагал мимо решеток заброшенной набережной к себе, на Вторую линию…

Новый начальник охраны – Демьянов, костистый и узкоплечий человек, посмотрел пропуск Жмакина и сказал негромко:

– Тебя тут какой-то старикан спрашивал.

– Не с батожком? – спросил Жмакин.

– С посошочком, – внимательно вглядываясь в глаза Жмакину, сказал Демьянов. – Личность мне немного знакомая…

– Откуда же она вам знакомая?

– Вроде швейцаром он в ресторанах работал…

Алексей пожал плечами и отправился спать. Разбудили его очень скоро – не прошло и часу. Во дворе, возле часовни, в плаще и кепке стоял Криничный.

– Ты что же делаешь? – злым шепотом спросил он. – Ты для чего Балагу упустил? Смеешься над нами?

Дождь по-прежнему сыпался из черного низкого неба. За спиной Криничного покуривал Демьянов, – это он, конечно, позвонил на площадь Урицкого. Бдительный начальник охраны.

– А чего особенного, – дрожа спросонья, сказал Жмакин. – Что я, с кодлой не управлюсь?

Демьянов сердито усмехнулся.

– Самоуверенный товарищ! – сказал он.

– Да, уж в этом вопросе разбираюсь, – буркнул Жмакин.

– Ты не кусайся, – посоветовал Криничный. – Товарищ Демьянов это дело побольше тебя знает, как- нибудь разбирается…

И, не попрощавшись, ушел.

Жмакин запер дверь в часовне, укрылся, закрыл глаза. Бумага от Калинина лежала под подушкой. Завтра будет паспорт. И, засыпая, Алексей подумал: «Миллионы в валюте вам обойдется жизнь товарища Жмакина! Миллионы или даже миллиарды!»