переставлять ноги в столь бешеном темпе. Впрочем, остальная группа не отставала. Выстрелы на поверхности стихли. Вой, раздававшийся, казалось, со всех сторон, не только леденил кровь, но и подстегивал мышцы. Но более всего подгоняла мысль: «Дверь поставят без нас! Оставят снаружи!»
И, действительно, утыканный шипами лист был уже поднят и готов заслонить проем.
— Скорее, скорее! — истошно заорал старшой, заметив бегущего Сомова и поспевающих след в след бойцов.
Кирилл чуть обернулся и споткнулся — он узнал эти светлые пятна. Значит, не показалось, и кровожадные полусобаки-полуволки с самого начала двигались за грузовиком.
Лист чуть отклонился, впуская Зорина последним. Юноша проявил чудо ловкости, буквально просочившись в комнату, не зацепившись.
— Закрывай! — скомандовал Федор.
Стальная громада с гулом привалилась к бетонному порталу. Тут же были поставлены деревянные брусья, а подкосы уперты в ниши, выдолбленные на полу.
— Давай, давай!
Бойцы грохнули кувалдами по подкосам, доводя их к пазам.
Бум! Бум! Бум!
— Еще немного давай, чуть-чуть! Скорость, чертовы дети! — динамо-фонарик в руках старшого чмыхал как заведенный.
Страх нарастал. К утробным ударам молотов теперь добавилось цоканье чьих-то когтистых лап, которое, возможно, только чудилось Кириллу.
— Зорин? Ты почему здесь?! — начпартии схватил юношу за рукав. — Вернемся живыми, шкуру с тебя спущу…
— Там наверху в машине остался… — начал Кирилл.
— Кабина надежно укреплена, так что отсидится, если нос высовывать не будет, — уверенно ответил Федор. — Еще и назад прокатимся!
Однако Кирилл подумал, что ни за какие блага он больше не выйдет на поверхность.
Плумм! Один из брусов встал в паз. Бум! Плумм! Вторая деревяшка заняла положенное место. Теперь шипастый лист стали был плотно прижат к стене.
— Пе-эшки, быстрее!
В тусклых лучах фонарика загремели коричневые контуры скоб. Одна, вторая, третья… Под частыми ударами молота заостренные концы бодро впивались в дерево, с легкостью тонули в его влажной текстуре.
Что-то мощное ударилось в лист с внешней стороны. Людей оглушило рычание и вой. Сомов вскинул автомат, но повторного нападения не последовало. Импровизированная дверь выдержала и не давала мутантам показать полную силу.
Кирилл едва мог дышать, ожидая, что вот-вот серебристые бестии ворвутся в их убежище. Привалившись к стене, он вдруг ясно ощутил несильную вибрацию. Вокруг все едва заметно дрожало.
— Герма, — проговорил Сомов. — Герма открывается… Всем потушить свет и молчать!
Прошло несколько однообразно-утомительных часов. По крайней мере, так казалось Кириллу. Снаружи не раздавалось ни звука: ни криков, ни выстрелов, ни рычания тварей. Хотя запертые в комнате люди постоянно прикладывались ухом к ледяному металлу листа и к влажным стенам, слышали они только безнадежную тишину. Всех придавила неизвестность и, самое главное, абсолютная невозможность узнать: как там на станции? Прорвались ли мутанты в туннели Красной ветки? Как повели себя ганзейцы?
Каждый терзался вопросом: а вдруг надо ударить в тыл? Вдруг захватчики смогли дать отпор воющим хищникам?
Снаружи послышались шаги. Сталкеры переглянулись и, перехватив оружие поудобней, приготовились встретить любую неожиданность.
— Они где-то здесь, — послышалось из-за стального листа. — Ищите комнату полиции!
— Кажется, тут.
В дверь постучали.
— Товарищ Сомов! Вы здесь? Живы?
Начальник сталкеров опустил автомат.
— А если это ганзейцы? — Кириллу показалось подозрительным внезапное появление подмоги.
— Да какие ганзейцы! — Сомов уже руководил разбирающими упоры. — Разве они знают, где мы будем прятаться? Свои это, Зорин… свои. Давайте выбираться отсюда.
Но открыть дверь оказалось гораздо сложнее и дольше, чем забаррикадироваться. Один из брусьев заклинило намертво, и только общими усилиями удалось выбить его из паза.
Выбравшись в коридор, где они так счастливо избежали встречи с мутантами, Кирилл не поверил своим глазам: везде виднелись алые отметины, образующие зловещий рисунок. Отпечатки, оставленные лапами, вымазанными в крови, были на полу, на стенах, но, что еще более странно — на потолке прохода, ведущего к Казанскому вокзалу. Потом следы уводили на улицу и терялись под дождем.
Только теперь, почти без чувств прислонившись к холодному мрамору колонны, Кирилл вздохнул и закрыл глаза. Он был полностью опустошен, эмоционально вычерпан, а сознание посылало в мозг слабые сигналы: «спать… надо спать…».
— Доложите по порядку, товарищ Коллонтаев, что произошло? Кто открыл герму, если вы сидели под арестом? — спрашивал Федор, обводя глазами станцию, которую он помнил такой красивой, благополучной.
— Молодец, девчонка! Настоящая комсомолка, — распалялся Коллонтаев, шагая по залитой кровью платформе. — Меня же сразу в кутузку посадили. До разбирательств, сказали. Военное положение, и тому подобное. Я, конечно, возмутился, — преображенец мельком посмотрел на Сомова. — Кричать стал, но…
— Но ничего не вышло? — закончил за него Федор.
— Да, ничего… Но герма таки открыта!
— А откуда взялась ваша комсомолка?
— Дочка погибшего коменданта, как мне сказали. Еду по камерам разносила. Я сначала подумал, она слепая — глаза в одну точку и как будто туман в них. Походка слабая. Кажется, прикоснись: упадет…
— И?
— Вот я ей сказал, что делать нужно…
— Рассказал на оккупированной станции о секретной операции?! — взревел Сомов. — Первому встречному?!
— А иначе как? — растерялся Коллонтаев. — Иначе ничего бы… да герма-то открыта, Федор, то есть товарищ Сомов… Все прошло по вашему плану!
— Значит, шлюз девчонка открыла?
— Да.
— И ее разорвали первой?
— Да, — чуть тише добавил преображенец, отводя глаза в сторону. — Мы-то думали пробраться в общую диспетчерскую и открывать из безопасного места, но там была круглосуточная охрана. Тогда она сказала, что пойдет к локальному щитку возле гермы. Я объяснил ей, что это очень опасно… Но, мне кажется, что она… она просто не хотела жить…
Глава -1
О ГЛАВНОМ ГЕРОЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО
