семь шестьдесят два. Тебе не повезло. Был бы девятошный патрон, даже под парабеллумовский, длинный, я б тебе помог. Вон их сколько, девяток-то – он кивнул на стеллаж за его спиной, заставленный яркими картонными коробками с патронами. – А с тэтэшными – извини.
В следующие несколько минут Игорь с огорчением узнал, что производство пистолетных патронов калибра 7,62 мм в СССР и России было ограничено из-за основного пистолетного калибра 9 мм, а сам пистолет Токарева, под который этот боеприпас, в основном, был предназначен, перестали производить уже за много лет до Катастрофы. Он оставался популярным, особенно среди криминала, но большая часть ТТ, ходивших по Москве перед Катастрофой, была китайского производства с китайскими же патронами…
– А патроны эти, – доверительно сообщил продавец Игорю, – из дерьма слеплены… Да и пистолеты их тоже – одноразовые.
– Как это?
– Для кого их делали-то? Для киллеров. Бабах, – оружейник наставил указательный палец на Игоря. – И в дамках. Ну, пару раз – основной и контрольный. А потом ствол с пальчиками – в урну. Все равно он засвечен уже – никто его второй раз на дело не возьмет. А если так и так на один раз пушка, то зачем стараться? Стволы сырые, исполнение топорное… По первости многие тут с тэтэшками ходили, а потом как- то повывелись они. Часть пытались под девятимиллиметровый патрон переделать, да без особого успеха, часть – просто на лом пошло… Потому и патроны для них по новой набивать никто не стал.
– И что – вообще нигде нет таких?
– За все метро не скажу, – пожал плечами мужик. – Может где и есть кустарные… Но за Черкизон ручаюсь. Так что можешь выбросить свою трещалку. Или мне продай – посмотрю, что из нее можно сварганить.
– А я как же?
– Купи себе чего-нибудь, – торговец обвел широким жестом полки. – Не все же тебе, мурзилка, – кивнул он на шпагу на бедре Игоря, – с арматурой шастать.
– Сколько стоит? – ткнул пальцем в старенький АК-74 Князев, решив проигнорировать слова продавца.
Тот пожал плечами и назвал трехзначную сумму. Таких денег у Игоря, конечно же, не было.
– А в патронах? К нему же.
– Сейчас прикинем… – мужик почеркал что-то на бумажке и объявил. – Двести пятьдесят.
У Игоря было с собой максимум полторы сотни – в двух оставшихся рожках и россыпью в вещмешке.
– А на сто пятьдесят что-нибудь есть?
– Есть, – мужик кивнул на ружья. – А что? Дешево и сердито.
Это старшину не устраивало никак.
– Я подумаю.
– Подумай, подумай… Только вечером с этим на улицу не суйся. Из местных вряд ли кого на понт возьмешь.
Игорь вышел на улицу в сопровождении старичка, так ничего и не купившего.
– Сожалею, – сообщил провожатый. – Что не смог быть вам полезен, юноша. Что теперь думаете предпринять?
– Ему можно верить? – кивнул Князев на дверь под блондинкой.
– Да. Если Устюжанин сказал – значит, так оно и есть. Весьма информированный, скажу я вам, товарищ. Вы ведь ничего не имеете против слова «товарищ»? Так куда вы сейчас?
– Ума не приложу… – Игорь действительно не знал, куда ему податься – бездомный, почти безоружный.
– Я бы мог предложить вам работу, молодой человек.
– И что я должен буду делать?
– Давайте обсудим это не здесь, – старичок кивнул на по-прежнему толпящихся вокруг продавцов и покупателей оружия. – Я знаю неподалеку неплохую закусочную.
Молодой человек почувствовал, как яростно заурчал пустой желудок и вдруг представил себе дымящийся кусок мяса с гарниром из грибов на тарелке. И кусок… Нет, два, три, четыре куска черного ноздреватого хлеба. И…
Наверное, все это ясно отразилось у него на лице, потому что провожатый весело улыбнулся и, поманив пальцем Игоря, свернул в переулок.
Игорь украдкой огляделся: все столики небольшого кафе, приткнувшегося между двух магазинов, были заняты. Люди, сидевшие за ними, сосредоточенно поглощали разнообразные кушанья и напитки, болтали между собой, флиртовали с женщинами… Между столами сновали юркие официанты, разнося заказы и забирая пустую посуду. Заведения общепита были и на Первомайской и Щелковской, но они ни в какое сравнение не шли с этим.
И еще его поразило разнообразие посетителей. В привычном Князеву мире двух станций преобладал европейский тип внешности. Азиатов или кавказцев было всего ничего. Здесь же эти типы превалировали: отовсюду неслась незнакомая речь, глаз то и дело задерживался то на раскосых глазах, то – на монументальном носе…
– Пока готовят, мы можем обсудить наши проблемы, – старичок сделал официанту заказ и тот умчался куда-то.
– Охотно, – кивнул Игорь и вдруг вздрогнул всем телом: за столиком на противоположном конце зала сидел человек с совершенно черным лицом. Что за?..
– Вы меня совсем не слушаете, – рассердился собеседник. – Куда вы сейчас смотрите?
– Вон там, – Игорь склонился к нему через столик и понизил голос. – Сидит черный человек. Разве сюда пускают мутантов?
– Где? – старичок обернулся туда, куда показывал Князев и расхохотался. – Какой же это мутант? Это просто чернокожий человек. Если хотите – негр. Хотя ему и другим, похожим на него, этот термин не нравится. Так что, если будете с ним разговаривать, не вздумайте его так назвать, он очень обидится.
Игорь со стыдом вспомнил, что когда-то читал в книжках про африканских и американских негров, а Антошка ему объяснял, кто это такие. Но смотреть на непривычного вида человека спокойно все равно не мог. Чернокожий заметил его интерес к себе и улыбнулся ему, продемонстрировав неожиданно белоснежные зубы. Зрелище было жутковатым.
– Какими судьбами, кстати, вы к нам в Черкизон? – вежливо поинтересовался старик.
– Я своего брата ищу. Пропал, – внимательно оглядываясь по сторонам, сказал Игорь.
– Ну что ж, если узнаю о нем что-нибудь, обязательно вам сообщу, – улыбнулся старик. – У меня, знаете, работа такая – все знать. А вам могу предложить другую работенку… Как вы смотрите на то, чтобы стать гладиатором?
– Кем? – удивился старшина: слово казалось знакомым, но что оно означает, он припомнить не мог.
– Гладиаторы сражаются на арене, а зрители за это платят, – пояснил старичок. – Знаете, очень многие готовы заплатить за такое зрелище. Видели, как Лютый разделался с тварью? Так вот: Лютый – тоже гладиатор. В своем роде, конечно.
– И с кем сражаться? Тоже с тварями?
– С ними, – кивнул старик, блеснув стеклышками очков. – И не только.
– Не понял.
– Твари – это банально, – вздохнул собеседник, будто сожалея об его, Игоря, непонятливости. – К тому же это – всего лишь животные. А человек охотнее всего платит за то, чтобы на его глазах пролилась кровь ему подобного. Человек – вот кто самая красная дичь в мире.
– Извините, – покачал головой Князев. – Но это не по мне. Нас и так осталось мало. Зачем же еще и убивать друг друга? И без этого твари когда-нибудь займут наше место.
– Ну, это случится еще не скоро – поверьте мне, – дробненько рассмеялся, словно рассыпал горстку мелочи, старик. – На мой век хватит. На ваш, думаю, тоже. Если вы будете думать головой. Для чего, правда, нужно сохранить эту самую голову.
Игорь мог поклясться, что в словах прозвучала неприкрытая угроза.
