принцессы Карабу было Мэри Бейкер. Несколько лет тому назад она появилась на ступенях дома какого-то судьи. Поскольку на ней был тюрбан и говорила она на никому не известном языке и вела себя очень странно, было решено, что она иностранка, которая потерялась. Люди со всей округи приходили поглазеть на нее, пытаясь разгадать тайну.

Потом какой-то мошенник, который жаждал приобщиться к этой тайне, притворился, что знает ее «язык», и начал по-своему истолковывать ее историю. Он рассказал людям, которые ее приютили, что она принцесса, которую пираты похитили из родной страны, а она чудом спаслась с их корабля и доплыла до берега. Романтическая интрига превратила незнакомку в принцессу Карабу, и она жила спокойно, пока ее историю не напечатала одна газета и по описанию несколько знакомых не опознали ее как Мэри Бейкер. Уличенная во лжи, Мэри во всем созналась. Те, кто приютил ее, были страшно разочарованы, а Мэри была изгнана из Англии и выдворена в Америку.

— Принцесса Карабу была выдуманным персонажем из несуществующей страны. — Мойра фыркнула. — Но мне удалось убедить русского посла, что я принцесса из его собственной страны.

— Благодарение Богу, у них там очень много принцесс.

— Это было благо. Он все время выспрашивал у меня всякие подробности, и мне постоянно приходилось его разубеждать. Постепенно все больше людей из высшего общества стали принимать меня. В конце концов ему тоже стало проще поверить в обман.

— Тебя принимали везде, даже у принца-регента.

— Люди считают иностранцев королевских кровей чем-то экзотическим, так что я давала им то, что они хотели. Поскольку я хорошо говорю по-русски, это было довольно легко. Меня повсюду приглашали, а модистки на Бонд-стрит предлагали свои услуги бесплатно.

— Эти жадные тетки не брали с тебя денег?

— Я была для них своего рода рекламой, так что им это было даже выгодно. Их клиентура стала расти.

— Нуда, разумеется. Они могли заявить, что это они одевают прекрасную принцессу Александру.

— И соответственно поднять цены. — Она улыбнулась. — Пока все это длилось, было весело.

— Ты была очень убедительна. Ты, должно быть, много путешествовала, чтобы со всем этим справиться.

— Тетя Талэта и я путешествовали по всей Европе, а в России бывали чаще всего, потому что там у нее было много друзей. Ее целью было дать мне хорошее образование. Она научила меня греческому языку и латыни, истории, философии, даже немного математике. Она говорила, что все, что у нас есть, — это мозги, и, чтобы не умереть с голоду, мы должны в первую очередь кормить свои мозги.

— Судя по твоему рассказу, она была выдающейся женщиной.

— Да, — коротко ответила Мойра, и в ее голосе прозвучала печаль.

— Она умерла?

— Два года назад. Она жила со мной, когда у меня появилась Ровена. Но сырые зимы Шотландии подорвали ее здоровье и… — Шум в коридоре привлек ее внимание. — По-моему, наш хаггис на подходе.

Это действительно были хозяйка гостиницы и ее дочь. Роберт старался скрыть свое нетерпение, но, увидев выражение лица Мойры, понял, что все к лучшему. Хотя ему очень хотелось узнать наконец настоящую Мойру Макаллистер. Но ей надо поесть и поспать.

Когда женщины расставили на столе тарелки с едой, жена хозяина удовлетворенно сказала:

— По-моему, все выглядит замечательно. Вот ваш хаггис под винным соусом. Если вам понадобится что-нибудь еще, вы только скажите.

С этими словами она и ее дочь вышли, оставив Мойру и Роберта одних.

Роберт подошел к столу и выдвинул для Мойры стул.

— Приступим?

Мойра встала, и хотя ноги все еще плохо слушались, она выглядела отдохнувшей. Только сейчас он смог оценить ее костюм. Чтобы люди не заподозрили в ней женщину, она туго обвязала грудь, а потом оделась на французский манер: высокий воротник, перевязанные внизу брюки и широкие фалды камзола. Все это удачно скрывало ее женские формы. Волосы были заплетены в толстую косу, уложенную вокруг головы и легко умещавшуюся под шляпой.

Он сел напротив и обиженно сказал:

— Ты должна была и себе заказать хаггис.

Мойра расслабилась в уютной атмосфере комнаты и хихикнула:

— Испугался?

Он одарил ее маловыразительным взглядом и отправил в рот кусок хаггиса.

Кровь прилила к лицу, на лбу выступила испарина. Мойра с сомнением посмотрела в свою тарелку и ткнула в хаггис вилкой. Сероватый ком, уже вынутый из желудка, в котором он варился, развалился, и в нос ударил аромат специй. «Притворись, что это сосиски», — сказала она себе.

Она закрыла глаза и положила хаггис в рот.

Через секунду глаза полезли на лоб, и она потянулась за стаканом воды.

— Перец! — прохрипела она, когда снова смогла говорить.

Роберт сочувствующе кивнул:

— Мой шурин Александр Маклейн получает огромное удовольствие, заставляя меня есть всякую шотландскую еду, хотя знает, что моя бабушка гораздо больше шотландка, чем он. Я перепробовал великое множество видов хаггиса, некоторые из них очень острые. Поэтому я редко заказываю хаггис… Но этот… Я еще ни разу не видел, чтобы в хаггисе было столько перца.

— Надо было заказать гуся.

— Я рад, что не положил себе большую порцию, — сказал он, глядя в свою тарелку.

Мойра отважилась съесть еще кусок хаггиса, а потом принялась за гарнир — жареную картошку, которая оказалась очень вкусной. В общем и целом еда была сытной.

Роберт между тем рассказывал разные истории о своем детстве в доме отца-викария.

Она почти видела этот окруженный деревьями дом и слышала веселый смех детей, которые играли в разбойников и старались не попадаться на глаза своему сверхстрогому отцу.

Это заставило ее вспомнить о своей собственной спокойной жизни с Ровеной в последние пять лет. Они жили в глухой деревушке, в небольшом домике, окруженном низкой каменной оградой, вдалеке от того безумия, которым некогда была ее жизнь. Она считала, что оторванность от мира — это благо, но, услышав от Роберта, какие приключения были у него и его братьев и сестер, подумала, не слишком ли она старалась защитить Ровену. «Когда я ее верну, то приложу все усилия, чтобы подготовить ее к настоящей жизни».

Между тем Роберт перешел к рассказу о своих сестрах-близнецах, Трионе и Кэтлин. О том, как они попытались спрятаться от своих беспокойных братьев на чердаке и провалились в люк как раз в тот момент, когда их старший брат Уильям уламывал молоденькую доярку.

Роберт видел, что Мойра улыбается через силу. Она страшно устала, но ни за что в этом не признается. «Она такая упрямая. И почему я нахожу это таким привлекательным?»

Он немного понизил голос, стал говорить медленнее и спокойнее, чтобы дать ей возможность расслабиться.

Спустя несколько минут она часто заморгала, а потом ее голова опустилась на грудь. Сон сморил ее окончательно.

Роберт улыбнулся, гордясь тем, что его усилия увенчались успехом. «Мои сестры такие же упрямые. Может быть, поэтому мне так нравится Мойра?»

Из рук Мойры выпала вилка, но он успел схватить ее, прежде чем она упала на пол. Положив вилку на стол, он поднял Мойру на руки и отнес ее в спальню.