— Мы еще поговорим, — сказал Хервей и поспешил за Жоффром.

Сэр Джон принимал Жоффра в маленькой комнатке в присутствии нескольких офицеров, но Фиц в их число не попал. Он ждал в офицерской столовой, гадая, что скажет Жоффр и сможет ли он заставить сэра Джона принять участие в контрнаступлении.

Ответ он узнал через два часа от лейтенанта Мюррея.

— Говорят, Жоффр перепробовал все способы, — сказал Мюррей. — Он умолял, плакал, говорил, что англичане вовеки не смоют позора. И добился своего. Завтра выступаем на север.

Фиц улыбнулся.

Минуту спустя к нему подошел полковник Хервей. Фиц вежливо встал.

— Это переходит все границы! — сказал Хервей. — Генерал Лурсо рассказал мне, что вы сделали, — он хотел таким образом вас поощрить.

— Не стану отрицать своего участия, — ответил Фиц. — Судя по результату разговора, я поступил правильно.

— Ну так вот что я вам скажу, Фицгерберт, — сказал Хервей, понизив голос. — Вы проявили нелояльность, с этого дня ваше имя будет в черном списке, и прощения не ждите! Повышения вам не видать, даже если война будет идти год. Как были майором, так майором и останетесь до конца своих дней!

— Благодарю за откровенность, полковник, — сказал Фиц. — Но я стал военным, чтобы побеждать в битвах, а не получать звания.

Наступление сэра Джона в воскресенье было таким осторожным, что Фиц сгорал со стыда, но все же, к его облегчению, этого оказалось достаточно, чтобы вынудить фон Клука послать им навстречу войска, необходимые в другом месте. Теперь немцы сражались на два фронта — западный и южный, чего опасается любой командир.

Утром в понедельник Фиц проснулся в замке, — он спал на полу, завернувшись в одеяло. Он был полон надежд. Позавтракав в офицерской столовой, он с нетерпением ждал возвращения самолетов разведки с утреннего вылета. Война — это то бешеный натиск, то полное бездействие. Рядом с замком находилась старая церковь, говорили, что ее построили еще в 1000 году, и Фиц пошел на нее посмотреть — но он никогда не понимал, что люди находят в старых церквах.

Разведчики давали отчет о выполненном задании в величественном зале с видом на парк. В пышной обстановке XVIII века офицеры сидели на походных стульях за дешевым дощатым столом. У сэра Джона выдавались вперед подбородок и рот, так что казалось, что под длинными, как у моржа, седыми усами он постоянно прячет гримасу уязвленной гордости.

Летчики сообщили, что англичанам путь открыт, а немецкие колонны уходят на север.

Фиц ликовал. Контратака союзников была неожиданной, и немцев, похоже, удалось застать врасплох. Конечно, они скоро перегруппируются, но пока им приходится тяжко.

Он ждал, что сэр Джон прикажет форсировать наступление, но, к его разочарованию, командующий просто подтвердил поставленные ранее задачи.

Фиц перевел на французский разведданные и сел в машину. Двадцать пять миль до Парижа он мчался быстро, как только мог — все движение шло в обратную сторону. Из города шел сплошной поток грузовиков, автомобилей и телег. Битком набитые людьми и заваленные багажом, они двигались на юг, спасаясь от германских войск.

В Париже он задержался, пропуская войска темнокожих алжирцев, направлявшихся с одного вокзала на другой. Офицеры у них ехали верхом на мулах и носили ярко-красные одеяния. Парижанки протягивали солдатам цветы и угощали фруктами, а владельцы кафе выносили им прохладительные напитки.

Далее Фиц без затруднений добрался до Дома инвалидов и отнес разведданные в штаб. Английская разведка снова подтвердила то, что уже было известно французам. Некоторые германские части отступали.

— Мы должны продолжить наступление! — сказал старый генерал. — Где англичане?

Фиц подошел к карте и показал английские позиции и намеченные на сегодня цели.

— Этого мало! — сердито воскликнул Галлиени. — Вы должны продвинуться дальше! Нам необходимо, чтобы вы наступали, тогда фон Клук не сможет укрепить фланг. Когда вы перейдете Марну?

Фиц был согласен с каждым словом в язвительной речи Галлиени, но признаться в этом не мог, поэтому он просто сказал:

— Я приложу все усилия, чтобы убедить в этом сэра Джона.

Но Галлиени уже думал, как компенсировать медлительность англичан.

— Мы сегодня же укрепим армию Манури на реке Урк Седьмой дивизией Четвертого корпуса, — решительно сказал он.

— Господин генерал, — заметил Дюпюи, — мы не успеем перевезти сегодня всех, у нас недостаточно поездов.

— Перевозите на автомобилях, — сказал Галлиени.

— На автомобилях?! — ошеломленно взглянул на него Дюпюи. — Где же нам взять столько автомобилей?

— Возьмите такси!

Все в комнате замерли. Не сошел ли генерал с ума?

— Звоните начальнику полиции, — сказал Галлиени. — Пусть прикажет своим останавливать такси, высаживать пассажиров и направлять водителей сюда. Мы будем сажать в машины солдат и отправлять на передовую.

Увидев, что генерал не шутит, Фиц широко улыбнулся. Такой подход ему был по душе: делать все, что потребуется, лишь бы победить.

Пожав плечами, Дюпюи взялся за телефон.

— Соедините меня с начальником полиции, немедленно!

«На это я должен посмотреть», — подумал Фиц.

Он вышел и закурил. Долго ждать не пришлось. Через несколько минут на мосту Александра Третьего показался красный «Рено» и, объехав большую декоративную лужайку, остановился перед главным зданием. За ним прибыли еще два, потом еще несколько десятков.

Никогда еще Фиц не видел ничего подобного. Водители выходили из машин, закуривали, оживленно переговаривались. У каждого было свое предположение, почему они здесь оказались.

Наконец из здания школы вышел Дюпюи, в одной руке держа громкоговоритель, в другой — стопку путевых листков. Водители притихли.

— Коменданту Парижа необходимо послать вас отсюда в Бланьи! — крикнул он в рупор. Водители взирали на него в недоуменной тишине. — В каждую машину вы должны посадить пять солдат и отвезти в Нантей.

Нантей находился в тридцати милях к востоку и очень близко к линии фронта. Водители начали понимать, о чем речь. Они стали переглядываться, улыбаясь и кивая. Фиц догадался, что они рады поучаствовать в военных действиях, особенно столь необычным образом.

— Я прошу каждого перед отправлением заполнить вот такую форму, чтобы, вернувшись, вы могли прийти за деньгами.

Все зашумели. Им еще и заплатят!

— Когда ваши машины уедут, я дам распоряжения следующей партии. Да здравствует Париж! Да здравствует Франция!

Водители ответили одобрительными возгласами. Они столпились вокруг Дюпюи, разбирая бланки. Фиц помог ему их раздать.

Скоро такси начали разъезжаться, разворачиваясь перед главным зданием и, бодро сигналя, направились на передовую.

Чтобы пройти всего двадцать пять миль, англичанам потребовалось целых три дня. В основном их продвижение не встречало сопротивления, и если бы они двигались быстрее, то могли бы нанести