но рокот мотора отбивал желание болтать.

Пристать к берегу было невозможно из-за окружавших Остров черепах скал. Лодка остановилась в нескольких десятках метров от каменистого пляжа. Женщина вопросительно взглянула на Майка.

— Придется добираться вплавь, — сказал тот и первым спустился в воду, держа над головой герметичную пластиковую коробку.

Она неохотно последовала его примеру, потом с тревогой подала руку мальчику. Уже оказавшись в воде, подумала, что не нравится ей это путешествие — пожалуй, лучше было бы лежать в гамаке перед домиком.

Выбираться на берег оказалось неприятно и небезопасно. Рифы были острые, а волны безжалостно подталкивали нежные человеческие тела. Она, видимо, слишком поспешно коснулась ступнями скалистого дна, потому что сразу вскрикнула и неловко упала на колени.

— Хорошее начало, Майк, — сказала она. — Теперь еще бешеные черепахи на нас нападут.

Мальчик с помощью Майка добрался до берега целым и невредимым. Мать осматривала пораненное колено. По ноге стекала струйка крови.

Зато остров был потрясающий. В центре — заросли сухого кустарника. Переплетенные стебли, одеревеневшие от соли и ветра, белесые, словно костяные. Исхлестанный ветрами растительный скелет стелился по земле темными влажными лабиринтами. Мальчик радостно бегал по маленькому пляжу и приносил матери огромные красивые раковины, какие никогда не попадались ему возле отеля.

Майк ее удивил. Достал из пластиковой коробки белую скатерть, разложил на песке и теперь расставлял белые фарфоровые чашки. Она изумленно смотрела на хозяина.

— Пикник, — весело объявил Майк — Я устроил вам пикник.

Появились термос и шоколадные пирожные. Шоколад моментально начал таять, стекая на дно тарелки.

Она, довольная, опустилась на колени перед скатертью. Улыбнулась, увидев, как Майк наливает в чашки чай из термоса.

— Смешно, — сказала она. — Зачем тебе это? Шоколадные пирожные, пикник?

— Сахару? — спросил тот с улыбкой и открыл коробочку с рафинадом.

— Я пью без сахара.

Мальчик подсел к ним и длинными худыми пальцами осторожно отклеил от тарелки пирожное. На спине у него уже белели кристаллики соли.

— Я подумал, что вам, наверное, скучно. Остальные гости не слишком расположены к общению.

— Нет. Это очень мило, Майк, но мы не нуждаемся в компании.

— А черепахи где? Появятся? — спросил сын. Он не знал, что делать с вымазанными шоколадом ладонями. Майк подал ему бумажную салфетку.

— Если повезет, сейчас мы их увидим. Они огромные. — Майк широко развел руками.

— Такие большие? Не верю. Таких черепах не бывает.

— Сам убедишься.

Мальчик отошел на несколько шагов — его внимание внезапно привлекла большая симметричная раковина. Она напоминала зиккурат.

— Я все думаю, чем ты здесь занимаешься. Путешествуешь по свету?

— Кости грею, — рассмеялась она и тут же добавила: — Работаю; такая у меня работа. Делать путеводители для яппи. Я и о тебе напишу. И о твоем пикнике, и об этих пирожных. А ты здесь постоянно живешь? — сменила она тему.

Майк сказал, что на материке у него жена и дети, в не сезон они живут вместе, а сейчас ему надо заработать на весь год.

Она допила чай и встала. Решила обойти остров вокруг. Ноги по щиколотку утопали в горячем песке. Она шла по полосе прибоя, так что волны сразу размывали следы. Обернувшись, увидела маленькие фигурки Майка и сына — они склонились над выступавшим в море, облепленным устрицами скалистым утесом. Ветер доносил обрывки слов.

С противоположной стороны остров уже не казался таким гостеприимным. Кусты спускались к самой воде; пришлось через них продираться. Корни деревьев обросли крошечными ракушками, среди которых кишели какие-то юркие существа. Остров с отелем скрылся из виду — теперь перед ней простиралось только гладкое море, подернутое от зноя легким маревом, не синее и не лазурное — молочно-серое, неинтересное. Монотонный, ритмичный грохот. Резкое, слепящее солнце. Затылком и спиной женщина чувствовала его булавочные уколы и вспомнила про крем — намазала ли она сына? Да и самой не мешало бы. Втирая после купания ароматное молочко, она пальцами чувствовала под кожей собственные кости и сухую, шершавую от солнца кожу. Она ускорила шаги, почти бежала. К счастью, остров был меньше, чем казался. В следующее мгновение на скалах выросли две маленькие фигурки, и она решила не идти по пляжу, а срезать наискосок. На секунду нырнула в ненадежную тень кустов, а потом заметила черепаху.

Черепаха и правда была огромной, напоминала холмик, груду камней. Майк с мальчиком не могли ее видеть — мешала тень за скалой. Взволнованная, она подошла поближе и поняла, что это только панцирь. Внутри висели на костях остатки мяса, облепленные мухами, шевелившиеся от червей, серые, заскорузлые. Обглоданный череп лежал рядом, высохшее сухожилие еще удерживало вместе приоткрытые челюсти. В нос ударил смрад падали. Она вскрикнула и зажала рукой рот. Майк и мальчик подбежали, встревоженные. Она схватила сына за плечи и развернула лицом к морю. Лучше бы он этого не видел. Но опоздала. Должно быть, слишком сильно прижала голову мальчика к груди, потому что тот вырвался и побежал обратно.

— Все в порядке, — сказал Майк. — Идите на наше место. Это всего лишь мертвая черепаха. Ничего страшного.

Он принялся засыпать песком труп животного. В воздух поднялась туча мух.

Мать догнала мальчика и взяла за руку.

— Почему она была мертвая? Что с ней случилось? Она заболела? — спрашивал сын взволнованно.

— Может, от старости умерла.

— Жалко. Вот бы увидеть такую черепаху живой. А знаешь, Майк ел устриц прямо со скалы.

— А ты? Ел?

— Я — нет. Гадость. Фи, — скривился он.

Мать отпустила его вперед.