возле камня, обозначающего вход в преисподнюю, и там вызвать Отца. Но она не торопилась. Нет, кое-что было не закончено.

Она окунулась с головой в снег, и он вынес ее к одинокому дому на окраине города. Покосившееся строение служило приютом для одиноких стариков вот уже много лет.

Арикона рывком открыла разбухшую дверь. В полутемном коридоре пахло кислятиной. Пыль на подоконниках, затхлый воздух. Каблуки Ариконы стучали по деревянным половицам громко и вызывающе. Сгорбленная фигура тяжело дышала в уголке, откашливаясь в платок.

Арикона шла на голос крови.

Дверь в нужную комнату оказалась приоткрытой. Арикона толкнула ее. У пыльного окна сидела древняя старуха – сморщенная, как печеное яблоко, трясущаяся от слабости и болезней. Сквозь редкие белые волосы просвечивала розовато-серая кожа. Старуха с трудом повернула голову на звук шагов.

– Кто здесь? – прошамкала она, щуря белесые глаза.

– Доктор Росси? Так вас зовут? – спросила Арикона.

– Кто ты? Что тебе надо? – спросила старуха, вглядываясь в молочный туман своей слепоты.

Арикона приблизилась к ней вплотную. Старуха, ощутив запах серы и горячего железа, попыталась отстраниться.

– Что надо? – испуганно спросила она, судорожно нащупывая трясущейся рукой палку, дававшую ей надежную опору при передвижении.

– Вы работали в больнице много лет назад, верно? – Арикона смотрела на старухин череп и видела, как пульсируют ниточки кровеносных сосудов.

– Верно, верно, – шамкала старуха.

– По вашей вине пятьдесят лет назад умерла женщина. Вы помните? Ее звали Анн.

– Я лечила много людей! Как же мне помнить все их имена? – проворчала старуха.

– Вы смотрели, как ее съедала болезнь, и ничего не делали, – продолжала Арикона, медленно вытягивая из ножен меч. Старуха услышала шорох металла и замерла. – Вы смотрели, как она мечется и страдает. Она ведь умерла в страшных муках, доктор Росси!

– Я всего лишь человек, – прошептала в ужасе старуха. – Я не бог. Я не всесильна. Человек предполагает, а бог…

– … располагает, – спокойно закончила Арикона, заходя за спину старухи. – Вы нарушили клятву, данную всему человечеству. Вы совершили преступление, позволили умереть моей сестре. Вы испытаете те же муки, что и люди, убитые вами. Сколько их было?...

Арикона подняла меч над головой. Старуха вся затряслась.

– Ты пришла за мной? – шамкала она. – Ты – дьявол? Пришла наказать за мои грехи? Так знай, что я наказана сверх меры, и твой приход – дополнительная боль, которая не сравнится с той, через которую я уже прошла!

У нее не было сил повернуться к гостье – жизнь практически оставила ее.

– Я не дьявол. И не посланница бога. Я хочу справедливой кары для тебя, доктор Росси. Чтобы в ваши последние секунды все горе и все муки несчастных, погибших по вашей вине, обрушились на вас!

– Хвала Создателю! – внезапно сказала старуха. – Вот и конец. Ты могла бы и пораньше прийти за мной!

Она оперлась обеими руками о подоконник и выпрямила непослушные ноги. Они почти не держали, сгибались под тяжестью тела.

И Арикона вдруг со всей ясностью увидела: в груди доктора Росси, под тонкой кожей росло пульсирующее черное пятно. Оно протянуло щупальца к сердцу, желудку, голове… Оно шевелилось и разрывало живую плоть на куски. Рак.

Эта женщина была наказана страшной болезнью, от которой нет спасенья. Только ужасные муки, до последнего вздоха.

– Я ненавижу вас, доктор Росси, – бессильно опустила руку Арикона.

– Убей же меня, – сказала старуха. – Сколько мне платить за свои грехи?

Она заплакала. Мутные слезы покатились по смятым щекам. Арикона молча смотрела на нее. Меч кашунов лег в ножны.

– Я прощаю вас, доктор Росси! – сказала Арикона и пошла прочь. Вслед ей донеслись рыдания несчастной – болезнь медленно съедала ее, но окончательное избавление было еще слишком далеко. – Я прощаю тебя, несчастная душа!

Когда она вышла из дома, мимо нее мелькнула быстрая белая птица – это ангел-хранитель возвращался к своей подопечной, ведь она была прощена теперь.

Марысь выжидающе смотрел на Арикону. Она потрепала его за ухо.

– Вот и все, дружок, – произнесла Арикона. – Дальше – только неизвестность.

Она расправила крылья.

Снежные вихри закружились вокруг. Она ухватилась за них руками и взмыла высоко-высоко, к самым облакам.

– Я вызываю тебя на поединок, Отец! – громко прокричала она. – Жду тебя у камня!

В ответ разверзлись небеса. На землю хлынули потоки солнечного света – но не было в них тепла и радости. Арикона метнулась к краю Земли.

Там, у таинственной глыбы, возвышающийся посреди безбрежных песочно-снежных дюн, потоки света разбивались о непроглядную тьму. Из искр выпрыгивали ангелы, держащие в руках солнечные копья, крылья их трепетали, золотые нимбы над головой качались. А из тьмы, как из бездны, выходили полки ада, ведомые генералами. Генералы ехали на драконах. В полной тишине выстраивались армии света и тьмы друг против друга, смотрели напряженно и застывали в неподвижности. Ангелы держали на вытянутых руках орлов – те злобно клекотали, хлопали крылами, царапали ангела кожу своими сильными когтями. Драконы таращили глаза. Их пасти раскалялись – то огонь был готов сорваться с их языков и испепелить любого, кто подойдет ближе. Мощные хвосты колотились по снежному покрову, срывая его с барханов и развевая по ветру.

Ангелы не улыбались. Демоны облизывали иссохшие на сквозняках губы и нервно дергали поводья, удерживая на месте нетерпеливых драконов.

Никто не звал их на битву. Но каждый внезапно осознал, что должен сойти с небес или подняться из преисподней, чтобы положить конец своему забвению, чтобы Земля могла сделать выбор – свет или тьма. Пусть выберет, только хватит уже падать бесконечному колючему снегу, сколько же можно замерзшей Земле пребывать в ступоре!

Михаил стоял впереди войска небесного, и ветер трепал его белые одежды. Позади него, на искристом коне, восседал святой Георгий – тот самый, что некогда сразил чудище морское и содрал с него кожу, чтобы обтянуть Книгу Судеб. Он, в отличие от других ангелов, смотрел жестко, как привыкший к битвам воин. Конь бил копытом мерзлый песок. Вились на ветру белокурые волосы ангелов, источая ароматы рая, щеки раскраснелись от холода.

Абигор выехал вперед на страшном чудище – химере, черной и блестящей, опасной, как скорпион. Химера шипела, как кобра, и раздувала горло. Михаил с видимым сожалением поднял над головой руку и бессильно опустил…

… И никому в голову не пришла мысль: зачем мы здесь? Только Лорд качал головой, увидев этот знак Михаила к началу войны. Лорд восседал на своем золотом троне, который парил в воздухе, и сжимал и разжимал кулаки…

«… И произошла война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось уже для них места…»

Сошлись Свет и Тьма… Сплелись воедино золотые нити солнца и черные нити проклятых теней ада… Извергли яростный огонь из пастей своих драконы, загорелись легкие одежды ангелов и перья боевых орлов… Но ангелы метнули свои копья и полегли под копьями полки отчаянных демонов… Абигор, ударивший шпорами в бока своей химеры, подскочил к Георгию и затеял с ним бой на мечах. Содрогнулся мир от звона стали, от ливня искр загорелся даже снег…

Грохот ужасной битвы разбежался по всей Земле. Люди выбегали из вздрагивающих домов, едва успев накинуть на плечи одеяло или теплый платок, закрывали лица от осколков разбивающихся оконных стекол.