лишняя роскошь, призванная хоть чуть-чуть осветить суровый темный мир ада.

За серебряными воротами угадывались очертания деревьев и цветущих кустарников, доносилось с той стороны пение птиц и приглушенный радостный смех. То был вход в рай.

– Здравствуй, дитя мое, – раздался голос Отца, и Арикона невольно съежилась от громоподобных раскатов.

– Здравствуй, Отец, – ответила она сдержанно.

Ослепительный свет померк, и Отец явился перед ней сидящим на престоле. Первый раз Арикона смотрела в глаза Бога, и ощущения нельзя было назвать приятными. Он сделал приглашающий жест рукой, и она подошла ближе.

– Я слышал, что ты сделала ужасную вещь, – сказал он. – Ты губишь себя своими грехами. Неужели мало тебе холодного ада и общества Лорда? Чего добиваешься ты своими поступками?

– Ты должен знать – чего, – твердо ответила она.

– Мне больно смотреть, как ты страдаешь, – печально сказал Отец. Так говорил и Михаил, подумала Арикона. – Я хочу облегчить твою боль, но ты отказываешься от моей помощи. Почему?

– Однажды я просила твоей помощи, – Арикона сдвинула брови. – Но ты даже не посмотрел в мою сторону. Я звала тебя и умоляла о снисхождении. Только Лорд ответил мне, и теперь я принадлежу ему.

– Не принадлежишь, пока он не заплатит за твою Душу полную цену.

– Это произойдет очень скоро.

– Ярость – твое проклятие, – сказал Отец. – Ты живешь только одной яростью.

– Я довольна своей яростью. Она помогла мне обрести новую жизнь.

– Твоей Душе очень тяжело. Думала ли ты хоть раз о ней, вспоминала ли? Ты живешь ради мести, а как же Душа?

– Мы разделены, и я больше не чувствую ее. Зачем же вспоминать? Ты отнял у меня все, что я любила и ценила в земной жизни, и должен быть доволен страданиями моей Души.

– Ты веришь, что я поставлен над людьми, чтобы упиваться их страданиями? – спросил Отец, хмурясь. Белые облака потемнели, приобрели сероватый оттенок.

– Если это не так, то зачем ты посылаешь людям столько испытаний?

– Множество моих созданий перенесло гораздо больше горя и потерь, но не обозлилось, а стало служить мне, их Отцу.

– Я всегда была слабее остальных, – мотнула головой Арикона. – И все, что я хочу – увидеть на твоем лике такую же боль, какую видела у своей сестры.

– Ты не слабее, дитя мое, – произнес Отец. – Ты просто заблудилась в темном лесе своего незнания. В испытаниях Души крепнут и очищаются, они приходят ко мне закаленными и светлыми, чтобы вечно блаженствовать в райских садах. Знаешь ли ты:они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу…И хулили Бога Небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих… И град, величиною в талант, пал с неба на людей; и хулили люди Бога за язвы от града, потому что язва от него была весьма тяжкая…

– Знаю, – резко перебила Арикона. – И еще знаю: не раб, не человек, и не свободный дух – придет другой…

Отец поднялся с трона. Колыхнулись облака под ногами.

– Несчастная, – прогремел его голос. – Не знаешь ты, что ждет тебя… Коснувшись Книги Судеб, ты накликала на себя вечную беду…

Налетел ураган. Он попытался сбить Арикону, поставить на колени. Но она, сжав челюсти, крепко держалась на ногах и созерцала гнев Бога.

– Хочешь растоптать меня? – бесстрашно спросила она. – Хочешь открыть мне тайну? Хочешь увидеть, как я превращусь в беспомощную медузу?... Ну, чего же ты ждешь? Расскажи мне мою тайну!

Михаил в ужасе потянул Арикону за руку, пытаясь увести прочь, спрятать от последствий опрометчивых слов.

– Кто подослал теней? Кто? Ты? Эту тайну, Отец, намеревался ты мне открыть? Ты, свет и мудрость, это ты совершил тяжкое преступление перед Вселенной? Отвечай же мне! Тени почти уничтожили меня. Почти…

Ревел ураган, изрывая в клочья облака и звуки…

– Убей меня, как убиваешь остальных, непокорных! – прокричала она сквозь свист ветра. – Убей, и познай истинное наслаждение от смерти своего врага!...

– Ты предала свою Душу, грешница! – громыхнул Отец. – Ты продала ее Лорду, отняв надежду на прощение и райские кущи!... Хочешь взглянуть на свою Душу?

Арикона распахнула пошире глаза, хотя ветер больно бил по лицу. Сквозь призрачный туман плыла к ней размытая серая тень, и ураган трепал рваные полы ее плаща…

– Потерянная… – выдохнула Арикона. Ее Душа плакала, серые слезы серебряным потоком текли с полупрозрачных щек, со звоном ударялись о небесную твердь…

– Зачем, Арико? Почему?... Я всегда была с тобой рядом, оберегала, заботилась… – рыдала Потерянная Душа. – Почему ты отдала меня Лорду?

– Нет, это все ложь! – зло закричала Арикона. – Ты лжешь, как всегда! Моя Душа в аду!

– Я болтаюсь между небом и адом по твоей воле, – стонала Потерянная Душа. – За что, Арико?

Арикона больше не понимала, что происходит. Она выхватила из ножен меч кашунов, и бросилась к стоящему Отцу.

– Я вызвала на бой Везельвула! – кричала она со всей злостью, на которую была способна. – И не побоюсь вызвать тебя!... Ненавижу…

На ее пути вырос Михаил. Он перехватил ее руку с занесенным мечом, вывернул так, что хрустнули суставы… В следующий миг Арикона уже стремглав летела вниз, к земле, выброшенная с небес генералом райского войска, и проклятые черные крылья никак не хотели раскрываться. Вслед ей смотрел печальный Михаил, и несся голос Отца:

– У нас будет бой! Но тогда, когда мне будет угодно…

Арикона раскрыла крылья и едва успела смягчить удар о камни. Припав к песку, она лежала, не шевелясь, боясь поверить в достоверность того, что только что услышала.

Потерянная – ее Душа? Вот почему мучили эту несчастную смутные видения прошлых горестей, и помнила она приблизительно то же самое, что и Арикона. Вот почему трудно было самой Ариконе, когда Потерянная Душа не шла рядом с ней. Вот почему не пускали Душу ни в рай, ни в ад – ад еще полностью не выплатил стоимость Души, а рай уже внес ее в списки не прощенных…

Ярость – твое проклятье…

Арикона поднялась и, шатаясь от удара и от потрясения, пошла к камню, обозначающему вход в подземный мир ада.

У входа из преисподней ее ждал Марысь. Арикона только взглянула на его опущенный хвост и печальные тусклые глаза, как тревога, словно хлыстом, стеганула ее по сердцу.

– Марта… – только и сумела она сказать.

Арикона взмыла в воздух. Следом за ней по земле несся Марысь. На одном дыхании преодолела она пространство пустыни, город, лес и, не даже не сложив крыльев, взбежала по ступенькам в деревянный дом у скал.

Краем глаза уловила она черную колышущуюся тень у забора, но предчувствие плохого не дало ей возможности полностью осознать это.

В темной комнате было жарко натоплено, резко пахло травами и сгоревшими кофейными зернами. У окна на лавочке сидели несколько старух – подруг Марты, таких же колдуний, как она сама. Пряча мокрые глаза и опухшие лица, они закрывались серыми платками. У кровати Марты сидел отец Конрад с раскрытой Библией на коленях.

Он увидел Арикону и встал ей навстречу. Она оттолкнула его.

Марта лежала на приподнятых подушках. Дыхание ее было ровным и едва заметным, но сознание не покинуло ее. Сразу бросились в глаза иссохшие сиренево-синие губы и вылившиеся глаза.

– Марта! – закричала Арикона, и упала на колени возле кровати. Холодная рука колдуньи