пересекающая залив, белые снежинки чаек и где-то в самой глубине этой картины темным сгустком остров Капри. Так и кажется, что вот-вот внизу под холмом кто-то осторожно тронет гитарные струны и вдруг запоет сильно и задумчиво:

«Санта Лучиа… Санта Лучиа…»

Но снизу доносилось лишь урчание моторов и гудки автомобилей, которые, несмотря на такую рань, уже куда-то опаздывали, несясь с огромной скоростью.

Вскоре рядом со мной на балконе оказалась Лена. Она взглянула вниз и ахнула:

— Как красиво! Вот бы…

И уже собралась к себе в комнату за бумагой и красками, как пришел Абу и задержал ее.

— Сейчас не время! — строго сказал он. — Надо привести себя в порядок и ждать приезда наших хозяев. Они обещали быть в девять.

Привели себя в порядок мы быстро. Спустились в вестибюль, взглянули на часы: до приезда Энрико и Марио еще час.

— Погуляем немного? — предложила Лена.

Мы согласились. Шагали по улицам Неаполя и смотрели во все глаза. Старые дома на набережной со стрельчатыми окнами, мансардами, балконами, железными лестницами, перекинутыми с этажа на этаж, и старинные виллы за высокими каменными заборами, и тенистые платаны, бросающие на асфальт мохнатые тени. И прохладный ветер с моря.

Абу говорил:

— Неаполь связан с русской культурой прошлого. Может быть, в гостинице, где мы с вами остановились, жил Чехов, или Чайковский, или художник Брюллов. Молодой Брюллов здесь провел долгое время, писал знаменитую картину «Последний день Помпеи». Ты, должно быть, знаешь об этом, Лена?

Лена вздохнула:

— Не знаю…

— Вот те раз! — удивился Абу. — Будущая художница, девочка, которая представляет сегодня на выставке советских юных художников, и не знает о Брюллове! Не ожидал!

Лена опустила голову.

В девять мы были в вестибюле гостиницы, чтобы встретить наших хозяев. Они приехали через несколько минут на старенькой, с мятыми крыльями и проржавевшим корпусом автомашине.

Из нее вышел улыбающийся Энрико и, раскрыв объятья, сказал:

— Доброе утро, друзья! Неаполь вас приглашает в гости.

У Энрико был такой торжественный вид, будто он сейчас, заложив руку за лацкан пиджака, споет старинную серенаду в честь приезда советских гостей.

Мы сели в машину и поехали по оживленным улицам Неаполя. Остановилась машина где-то в самой глубине города в узком, сжатом старыми зданиями переулке возле многоэтажного с темными, не знающими солнечного света окнами дома. На первом этаже в небольшой квартире, состоящей из двух узеньких душных комнат, и жил Энрико Гоцци вместе со своим сыном Марио, женой и старой-престарой тещей.

На стене узкой комнаты, где мы завтракали, я увидел среди многих картин, автором которых мог быть Гоцци, красочную репродукцию картины вроде бы виденной мной много раз.

— Вот, Леночка, смотри. — И Абу сделал кивок головой. — Перед тобой и есть «Последний день Помпеи» Брюллова.

Мы с интересом смотрели на эту знаменитую картину, гак красочно изображающую гибель во время извержения вулкана древнего мирного города. Рушатся стены домов, трескается мостовая, падают с неба камни, а обезумевшие от страха люди пытаются спастись бегством…

— Почти ничего не знаю о том, как погибли Помпеи, — признался я.

Марио немедленно откликнулся:

— Я тебе расскажу.

Оказалось, он, как и я, интересуется историей и тоже пишет дневник, в котором собирает всякие интересные сведения и факты, связанные с прошлым Италии и других стран.

Отец и сын недолго посовещались о чем-то, и вот Энрико объявил:

— Предлагаем такой план: сейчас едем в клуб и отдадим работающим на выставке товарищам рисунок Лены, чтобы его выставили. Потом отправимся в Помпеи. Нельзя не посмотреть эту удивительную достопримечательность! На обратном пути завезем вас на старинную ювелирную фабрику, там из красных средиземноморских кораллов делают знаменитые неаполитанские камеи и всякие женские украшения. Потом обедаем и в четыре часа отправимся на открытие выставки. А вечером пригласим к нам домой друзей с гитарами. Будем слушать старинные неаполитанские песни. Согласны?

И вот снова на старенькой машине Энрико мы отправились в путешествие. Впереди с Энрико сидел Абу, а мы, ребята — Марио, Лена и я, — уместились на заднем сиденье. Проехали вдоль побережья залива, потом свернули в глубь кварталов города, наконец, остановились возле трехэтажного старого дома. Его окна на первом этаже были высокие, стрельчатые, как в церкви, и очень просторные. За ними угадывалось большое помещение. Марио сказал, что здесь и будет открыта выставка.

Мы вошли в дом. На стенах зала были развешаны картины и рисунки. Все это прислали на выставку дети из разных стран. Юные художники рассказывали о том, как красив и удивителен мир, в котором мы живем, как много в нем такого, чему можно удивиться. На рисунках были синие горы и поля, засыпанные цветами, куклы с пуговичными глазами и скачущие всадники, ракеты, устремленные к звездам, и улицы больших людных городов, шагающие по пустыне верблюды, пальмы, склоняющиеся над морским берегом. Мы с трудом уговорили Лену ехать дальше, хоть ей и хотелось еще и еще всматриваться в каждый рисунок. Картину Лены повесили у входа на видном месте рядом с большим плакатом, который сообщал, что все средства от продажи билетов на эту международную детскую выставку будут истрачены на подарки ангольским детям, которые много пережили из-за войны, навязанной их стране врагами Африки.

И вот снова в пути. Машина, миновав шумные кварталы Неаполя, выехала на отличную асфальтовую магистраль. В самом ее начале пришлось на несколько минут остановиться возле стоящих у дороги будок, в которых сидели строгие люди в форме. С каждого шофера они получали деньги — плату за пользование дорогой. Энрико объяснил, что дорога частная, принадлежит капиталисту, он со всех автомашин собирает плату за проезд по его магистрали.

Эта дорога и понесла нашу маленькую машину вдоль недалекого берега моря в сторону Везувия. Ехали по холмам, покрытым светло-зелеными рощами олив, спускались в долины, где прятались старинные белокаменные деревушки.

И вот наконец вблизи подножия грозного Везувия — город Помпеи. Вернее, то, что осталось от этого города после извержения вулкана и столетий, миновавших с того страшного часа. Удивительно повезло, что нашим спутником оказался именно Марио, мой сверстник, который так хорошо знает и любит историю! Он и рассказал нам, как погибли Помпеи.

Это случилось в августе 79 года н. э. До того Везувий хранил молчание. Почти до самой вершины покрывали его дикие виноградники. Именно на этой вершине в свое время нашли приют Спартак и его товарищи, бежавшие из гладиаторской школы. И вот внезапно Везувий проснулся. Земля дрожала и колыхалась. Над горой повисла страшная туча, которую пронизывали молнии. С неба падал пепел, смешанный с черным дождем. Люди в ужасе метались по улицам, большинство устремилось из города в сторону моря. Но те, кто надеялся переждать беду, хоронясь в домах, погибли. Пошел каменный дождь, который разрушил и засыпал город. Хлынувшая на улицы Помпеи горячая вода с пеплом плотно «заштукатурила» жидкой, быстро твердеющей грязью останки еще недавно богатого, процветающего города. Это случилось почти две тысячи лет назад.

И вот мы вместе с итальянскими друзьями ходим по древним улицам Помпеи. Много веков улицы были скрыты от людских глаз пеплом, пылью и землей. Но исследователи все же сумели восстановить прежний облик города, го дами и десятилетиями шаг за шагом освобождая его от земли. Были откопаны городские площади, жилые дома, скульптуры, домашняя утварь…

Мы не торопясь ходили по пустынным, жарко прогретым солнцем каменным улицам древнего города. Заглядывали в просторные внутренние дворики домов с колоннадами, чашами для бассейнов, карнизами для цветов, с масками на стенах домов, с нарисованными на камне портретами людей… Все это сохранено было под затвердевшим пеплом, как под крышкой консервной банки.