Путь из Неаполя в Гданьск был непростым. Взгляните на карту. Из Тирренского моря в Средиземное, затем проход через Гибралтарский пролив, путь по Атлантическому океану вдоль берегов Португалии и Испании, стремительный бросок через бурный Бискайский залив, трудный переход по Ла-Маншу, где постоянно грозило столкновение с множеством встречных судов. Не легче было и в Северном море, и в проливах Скагеррак и Каттегат, которые мимо берегов Норвегии, Дании и Швеции вывели «Мечту» в Балтийское море.

По пути то непогода, то сильная волна, то безветрие. Намучились немало. Особенно Абу. Ведь у него самая большая ответственность — капитан! С капитана за все спрос. Например, в Бискайском заливе Лену, которая давно воображала, будто уже стала настоящим моряком, довольно крепко укачало. Лежала в каюте пластом, и вид был такой несчастный, что, казалось, вот-вот захнычет: «Хочу обратно домой, к маме». Но Ленка все-таки оказалась молодцом. Ни разу не пожаловалась. Молчала и только посматривала на нас глазами побитого щенка. Жалко ее стало. Не ест, не пьет, только ртом воздух глотает, словно его в каюте совсем мало осталось. Вот что значит морская болезнь!

Абу сказал, что избавиться от морской болезни нельзя. Это уж каким ты родился: один болеет, другой даже не чувствует тошноты и головокружения, качка ему хоть бы что. Вот, например, я такой. Никакой заслуги моей в этом нет — просто таким уродился. Когда покидали берега Крыма, честно говоря, трусил немного: вдруг начнет укачивать и я заболею морской болезнью. Качек мы перенесли немало — не заболел.

Абу похвалил:

— Хорошее качество для настоящего моряка!

Приятна похвала капитана. Слышала ее и Лена и даже немного загрустила. Но я успокоил: зачем ей- то флот? Все равно моряком не будет. Женщин среди моряков, а тем более капитанов, почти нет. Ясно, кем станет наша Лена — художником. Мы с Абу просто ахнули, когда она, после долгой работы в каюте, показала свой акварельный рисунок, предназначенный для новой выставки в Неаполе. Замечательная картина получилась!

Изображен на ней Неаполь на восходе солнца, с кварталами, где еще не погасли уже поблекшие к утру ночные огни, с красным флагом над городом.

— Ты, Лена, просто молодчага! — похвалил Абу. — Итальянские друзья будут довольны.

Мы решили, что как только окажемся в Гданьске, то сразу же отошлем картину в Неаполь.

Абу рассказывал много интересного про Гданьск. Город древний. Возник в середине века на холмах на одном из притоков Вислы. Корабли из Гданьска везли польское зерно, медь, смолу во многие порты Европы. Гданьск рос, богател, поднимался ввысь, раздавался вширь, все больше красивых каменных домов, дворцов, костелов появлялось на его улицах. Перед второй мировой войной был одним из самых богатых городов Балтийского моря.

Немецкие фашисты, захватив Польшу, превратили Гданьск в свой важнейший порт. Долгим и ожесточенным был штурм Гданьска. Немало советских и польских воинов сложили под его стенами свои головы. Отступающие фашисты не щадили город. Самая старая часть Гданьска была разрушена почти полностью. Старинные дома, дворцы, костелы превратились в груды битого кирпича и железа.

Поляки решили разрушенный Гданьск отстроить заново, воссоздать его облик таким, каким был до войны — древним. Архитекторы, инженеры, строители работали по старым фотографиям, рисункам, чертежам. И вот теперь Гданьск почти полностью восстановлен. Лишь два города в мире, Гданьск и Варшава, совершили удивительный подвиг: люди подняли так называемую «старую часть города» из руин в том же облике, который был создан веками.

— Вы все увидите своими глазами, — говорил Абу еще по пути к польским берегам на борту «Мечты».

Но так получилось, что подробно рассмотреть Гданьск нам не удалось. Шагали мы по центру города среди высоких, хотя и подкрашенных и подновленных, но очень старых на вид домов — с крутыми черепичными крышами, лепными украшениями на стенах, крепкими дубовыми дверьми, с тяжелыми чугунными кольцами вместо ручек, темными арками в домах, которые открывали глубокие проходы во внутренние дворы. Казалось, каждый камень в стене, каждая черепица на крыше говорит о седой старине. Но Абу улыбался:

— Все сделано заново: и кирпичи, и черепица, и дубовые двери. Вот что значит любить и дорожить историей своего народа.

Лена немного хныкала: торопимся, мол, бежим, а как бы было хорошо ей порисовать. Ведь это удивительный город!

На почтамте в центре Гданьска картину Лены запаковали в твердый картон, наклеили красивые польские марки — Марио будет доволен, он марки собирает — и торжественно вручили почтовому работнику. Теперь нам предстояло найти дом, где живет мать Збигнева Лясоты.

Ирена Лясота, мать Збигнева, жила в старой части города, и искать ее долго нам не пришлось. Мы поднялись на пятый этаж очень древнего на вид дома, в котором неожиданно оказался современный скоростной автоматический лифт. Нажали кнопку звонка нужной квартиры. Никто не откликался. Наконец открылась соседняя дверь, и оттуда выглянула старая женщина.

— Что нужно? — спросила сонным голосом.

Абу объяснил, что мы пришли к Ирене Лясоте.

— Она в Варшаве, — неприветливо ответила старуха, внимательно нас разглядывая. Помолчав, спросила: — Вы что — иностранцы?

— Да! — сказал Абу. — Мы русские. Приплыли в Гданьск сегодня утром и привезли посылку от Збигнева Лясоты.

Старая женщина всплеснула руками:

— Боже мой! От Збигнева! Где же он, где? Он жив?

— Жив, здоров! — улыбнулся Абу. — Не беспокойтесь. Продолжает свое путешествие.

Нас зазвали в квартиру, усадили за стол, и хозяйка рассказала о событиях, связанных с Лясотой. Все в Польше обеспокоены неожиданным молчанием яхтсмена. Он выходил на связь каждую неделю, но вот уже почти месяц от него ни слуху ни духу. Опасаются, не случилось ли что. Газета «Штандар млодых» обратилась по радио ко всем кораблям, которые находятся в Индийском океане, чтобы немедленно сообщили о встрече с польской яхтой «Ирена». Готовится группа по поискам Лясоты. Группа завтра вылетает из Варшавы в Австралию организовывать поиски пропавшего яхтсмена. Мать Збигнева, пани Ирена, несмотря на больное сердце, тоже готовится вылететь завтра вместе со спасательной группой.

— Я сейчас позвоню в Варшаву, — сказала хозяйка квартиры, — и сообщу пани Ирене счастливую весть. Пускай немедленно вылетает сюда.

Ока внимательно взглянула на Абу:

— А может быть, лучше вам самим слетать в Варшаву? Вы окажете пани Ирене огромную услугу. Самолеты летают в Варшаву каждый час. Сейчас позвоню внуку, он вас тут же доставит на аэродром — у него машина.

Она опять подняла глаза на Абу, потом взглянула на меня, Лену.

— Ну как? Полетите?

— Я готов! — сказал Абу. — А как мои юные друзья?

— Раз надо, так надо! — сказала Лена.

Обстоятельства складывались прекрасно — мы побываем в городе, о котором и не мечтали. Особенно был доволен Абу. Это было видно по его лицу — оно вроде бы посветлело, сошли с него тени усталости от трудного путешествия из Неаполя, глаза по-молодому заблестели. Очень Абу захотелось в Варшаву! Он даже достал свою прокуренную трубку, набил табаком и с удовольствием затянулся едким дымом. В последнее время курил все реже и реже — держал слово. Позволял себе эту слабость только в минуты хорошего настроения.

Хозяйка квартиры, пани Ядвига, женщина преклонного возраста, сообщила по телефону своей