Она безмерно его угнетала.

В отличие от многих, Маклин не поддерживал коммунистическую партию открыто. Он вступил в подпольную ячейку, как будто уже в те годы догадывался, как сложится его дальнейшая судьба. Первым проявлением раздвоенности в его жизни была необходимость скрывать от отца, который в то время только что занял пост министра образования в правительстве Рамсея Макдональда [22], недавно обретенный атеизм и приверженность к социализму. Но дело обернулось так, что сэр Дональд недолго оставался на своем посту. В 1932 году он неожиданно умер.

Маклин работал в подполье до 1934 года, когда его приняли в кембриджское звено. Существуют три версии о том, как это случилось. По первой — Маклина ввел в это звено Джеймс Клугман, его школьный товарищ у Грешема и позднее студент того же Тринити-колледжа. Другие источники заявляют, что его завербовал Бёрджесс, с которым у Маклина была короткая гомосексуальная связь. А третий вариант состоит в том, что сам Филби уговорил Маклина работать на Советский Союз против фашизма. Я не знаю, какая из этих версий верна. И хотя этот вопрос меня очень интересовал, так и не нашел в деле Маклина никакой ссылки на то, как он был завербован. Надо признать, что в то время работа резидентов НКВД была далеко не блестящей. Они, как правило, присылали в Москву плохо составленные, неполные, небрежные доклады, и такой важный эпизод, как вербовка Маклина, был оставлен без внимания.

В июне 1934 года Дональд Маклин окончил Кембридж с первоклассным дипломом. Далее наша связь с ним поддерживалась через Филби. Некоторые эксперты считают, что Теодор Мали и Арнольд Дойч контактировали с Маклином в этот период. Утверждали даже, что Маклин порвал связь с коммунистами по настоянию Дойча. Эти люди ошибаются. Дойч прибыл в Лондон только в мае 1934 года и его познакомили с Маклином значительно позднее, почти в конце года. А Мали не было в Лондоне до начала 1936 года.

Как и в случае с Бёрджессом, Центр предложил ему устроиться на работу в правительственное учреждение, предпочтительно в министерство иностранных дел. Дональд согласился, но было видно, что ему эта идея явно не по душе.

Летом 1934 года он сказал своей матери, что больше не собирается преподавать английский язык в России, а хочет испытать себя на дипломатическом поприще. Мэри Маклин, которая знала, каких политических взглядов придерживается ее сын, удивилась, но в то же время очень обрадовалась такой резкой перемене.

Дональд начал готовиться к экзаменам, необходимым для поступления в министерство иностранных дел, которые были назначены на август 1934 года. В университете он получил блестящий диплом, но шансы его были невелики из-за связей с коммунистами. Примерно сто человек — а это уже слишком много — определенно знали, что Дональд состоял в тайной коммунистической ячейке. Приемная комиссия была, конечно, осведомлена об этом.

Он сдал все экзамены легко и успешно. Пришла очередь собеседования. Ему без обиняков заявили:

— Господин Маклин, ходят слухи, что вы придерживаетесь коммунистических взглядов, а это, как вам известно, делает невозможным ваше поступление на службу в министерство иностранных дел.

Дональд был готов к такому вопросу.

— Да, в какое-то время я действительно верил в коммунистические идеалы, — ответил он. — Но им верил не я один. Да и сейчас я еще не совсем отрешился от них, но уже сделал для себя определенные выводы.

Ответ был рассчитан на то, что он рассеет сомнения старых джентльменов, решающих его судьбу. И действительно, в октябре 1935 года Дональд Маклин был принят в министерство иностранных дел на должность секретаря Западного отдела, который занимался делами Нидерландов, Швейцарии, Испании и Португалии. Он первый из четверых своих соратников проник в верхние эшелоны власти Великобритании.

Теодор Мали, приехавший в Лондон в начале 1936 года, взял Дональда Маклина на себя. Он ввел его в курс основ разведывательного дела. Научил, как добывать информацию, как отправлять ее в Центр, как отделываться от наружного наблюдения. Мали убеждал молодого человека быть терпеливым. Чтобы проверить его способности, он дал Маклину, наряду с остальными членами группы, первое задание, приглядываться к профашистски настроенным лицам в английских правящих кругах. Маклин выполнил это задание успешно. Ему удалось вдобавок достать несколько, правда второстепенных, сведений о войне в Испании. Впрочем в московских материалах, с которыми я знакомился, их так и не оказалось.

Однако ни НКВД, ни Дойча, ни Мали не беспокоило в то время качество добываемой Маклином информации. Его решили «законсервировать» с тем, чтобы он активизировал свою работу, когда настанет подходящий момент, иными словами предоставили ему возможность занять солидное положение в министерстве иностранных дел. Дойч и Мали, которых вскоре постиг трагический конец, оказались мастерами своей профессии, сделав ставку на Дональда Маклина. Он так прекрасно проявил себя на службе, что к началу 1938 года министерство предложило ему пост секретаря английского посольства в Париже. Маклин сиял от восторга, получив это назначение. В письме к английскому послу во Франции лондонский шеф Маклина писал: «Дональд Маклин, прослужив в министерстве иностранных дел два года, зарекомендовал себя как прекрасный работник. Это обаятельный, умный и рафинированный человек». Необходимо, однако, отметить, что коллеги Маклина по министерству относились к его личности не столь восторженно.

Дональд полюбил Париж. Он быстро вошел в артистическую богемную атмосферу французской столицы, встречался с художниками, писателями, богатыми американцами, студентами. Его информация об испанской войне, подходившей к концу, стала теперь более ценной: в ней говорилось о беженцах, военнопленных и об отношении французского правительства к франкистскому режиму. Все, что по его мнению могло представлять интерес, он без труда отправлял в парижскую резидентуру НКВД. Но в архивах КГБ никаких следов донесений Маклина не было обнаружено. Мне представляется, что они были уничтожены во время эвакуации, когда немцы подступали к Москве.

В своей новой должности Маклин работал старательно и плодотворно, легко обгоняя по службе коллег-дипломатов. Весной 1940 года он стал уже третьим секретарем. Друзья и коллеги пророчили ему пост постоянного секретаря министерства иностранных дел — самый высокий на британской дипломатической службе.

В это время Дональд встретил свою будущую жену Мелинду Марлинг, богатую, умную американку, которая жила тогда в Париже. Он влюбился в нее без памяти, Мелинда же была к нему поначалу холодна. Но вскоре ее сопротивление начало ослабевать, и молодые люди поженились, расписавшись в седьмом отделении мэрии на Рю де Гренель.

За несколько дней до женитьбы Дональд откровенно признался будущей жене, что он — агент НКВД. Она легко приняла это известие и обещала ему всяческую поддержку, что бы ни случилось. Мелинда свято сдержала данное мужу слово. Чтобы принять на свои плечи такое тяжелое пожизненное бремя, надо было очень сильно любить. Я думаю, так оно и было. Марлинг до сих пор утверждает, что ничего не знала о связи своего мужа с НКВД до его неожиданного побега из Англии в 1951 году.

В 1940 году немцы перешли французскую границу и подошли к воротам Парижа. Вместо медового месяца Маклинам пришлось спасать свою жизнь. В английском посольстве царила паника: ни посол, ни его штат не оказались на высоте, каждый думал только о том, как бы поскорее вернуться в Англию. Лишь молодой Маклин и еще несколько сотрудников посольства не потеряли головы. Они составили четкий план эвакуации, собрали посольские документы, уничтожили некоторые из них, вывезли наиболее важные дела. Самообладание, находчивость и отвага Маклина были позднее признаны и отмечены его начальством.

Маклин и его жена последними покинули здание посольства, ничего не оставив немцам. На автомобиле они добрались до побережья. И как раз вовремя: последний торпедный катер отбывал к берегам Англии.

Сразу же по прибытии в Лондон Дональда прикомандировали к главному управлению министерства иностранных дел в ранге второго секретаря. Этот, хоть и не особенно престижный пост, давал ему доступ к различным документам, в частности к тем, которые относились к связям министерства иностранных дел с Адмиралтейством, министерством снабжения и военным министерством.

Обосновав домашний очаг в Лондоне, Мелинда отправилась домой в Соединенные Штаты, чтобы побыть с родными. Ей необходимо было отдохнуть. В декабре 1940 года она родила мертвого ребенка.