малейший шанс достать имперские корабли, было не то что затруднительно, а просто невозможно. Однако, похоже, в командиры кораблей редко берут дураков. Все они как-то синхронно сообразили, что пытаться держать строй, как того предписывают тактические наставление и сам Великий и Непогрешимый Устав в такой ситуации, — извращённая форма самоубийства.

Короче, рванули они в разные стороны, резонно рассудив, что в отдельно взятый и притом активно маневрирующий корабль попасть сложнее. Вполне логично, и… предсказуемость наказуема.

Крейсера и эсминцы, до того скрытые маскировочными полями и спокойно идущие параллельно флоту Диктатора, приняли их с распростёртыми объятиями и начали расстреливать в упор, благо сектора обстрела давно были распределены. То тут, то там среди вражеских кораблей серебристыми стрелами мелькали имперские штурмовики, перехватывающие немногих, сумевших прорваться сквозь огонь артиллерийских кораблей. Стремительный росчерк — и эскадрилья из десятка машин проносится мимо вражеского корабля и идёт искать следующую жертву, оставив позади лишь объятые пламенем лоскутья. Выпустившие их авианосцы держались поодаль — они тоже несли мощную артиллерию, но она была в такой ситуации не слишком нужна.

Словом, получилась классическая бойня, в которой немногочисленные, но великолепно вооружённые, отлично защищённые и скоростные корабли одной из сторон частью уничтожили, а частью обездвижили корабли противника, не обладавшие этими качествами. Вполне предсказуемый результат, за одним исключением — те неопознанные корабли всё-таки преподнесли неприятные сюрпризы. И сюрприз этот стоил жизни трём офицерам…

Два из трёх неопознанных кораблей благополучно расстреляли. Первый получил снаряд главного калибра с линкора и раскрылся, как цветок, — мезонный пучок прошил слабенькое силовое поле точно по оси корабля и пробил его с носа до кормы. Огромное количество энергии, выделившееся при попадании, разорвало корабль в клочья, что, кстати, само по себе вызвало удивление — других такой удар разносил в пыль. Пожалуй, прочностные характеристики непонятного корабля были сравнимы с характеристиками имперских кораблей, а значит, соответствовали технологическому уровню совсем иного порядка, чем остальные корабли Диктатора.

Второй корабль получил два десятка попаданий среднего калибра с одного из имперских крейсеров. Позже, просматривая кадры, все удивлялись — было видно, что силовое поле сдохло сразу и корпус корабля пробивался орудиями крейсера, иногда даже насквозь, но корабль продолжал манёвр и скорость сбрасывать, похоже, не собирался. Однако, очевидно, одним из попаданий повредило систему управления — вместо того чтобы завершить манёвр (на такой случай крейсер уже разворачивал главный калибр, задействованный до того по другим целям), корабль продолжил разворачиваться и с маху врезался в борт другому кораблю Диктатора, пытающемуся сбежать от имперского эсминца. Рвануло так… Словом, хорошо рвануло, скорости у кораблей были приличные, так что разнесло обоих в месиво.

А вот третий, тот, которого решили брать, что называется, живьём, показывал вначале чудеса прыти, улепётывая из зоны боя. Скорость его заметно превосходила остальные корабли избиваемого флота и почти не уступала скорости преследующего его эсминца. Он, пожалуй, сумел бы уйти, если бы его обстреливали, что называется, на общих основаниях. Но за ним охотились персонально, и, как и для каждой персональной дичи, ему был выделен персональный охотник.

Гонка продолжалась минут пять, не меньше. Очень долго, остальных догоняли за секунды. Однако командир «Стремительного» не только хотел выполнить приказ, он, подобно многим молодым офицерам, сам вошёл в раж и, выжав из двигателей своего корабля всё возможное и невозможное, настиг-таки чужой корабль, пользуясь преимуществом маскировочного поля, зашёл с борта и дал предупредительный залп поперёк курса.

Кто бы ни был на мостике чужого корабля, ему нельзя было отказать ни в уме, ни в решительности. Моментально оценив свои шансы уйти, он развернул корабль в сторону, откуда был открыт огонь, и дал залп. И вот тут-то экипаж эсминца ощутил на собственной шкуре второй (после скорости) сюрприз, который преподнёс им неизвестный противник.

Выходцы с Земли уже успели привыкнуть к неуязвимости, которую даёт им техника имперского производства, к несокрушимости силовых полей и мощи огня… Опасная, как оказалось, привычка. Залп противника был всего процентов на пятнадцать-двадцать менее мощным, чем залп самого эсминца. В упор, почти не растеряв энергию, он пробил силовое поле «Стремительного» и поразил борт эсминца.

Взрывом у корабля вывернуло полборта, снесло внешние антенны и вдребезги разнесло штурманский пост. Три человека, находившиеся там, погибли мгновенно. По идее за первым залпом должен был последовать второй, но артиллеристы эсминца не подкачали и успели ответить. Хотя и сильно ослабленный из-за повреждений, залп эсминца достиг цели — поле противника было, мягко говоря, несерьёзным. Повреждённый корабль форсировал двигатели и понёсся прочь мимо потерявшего ход эсминца, однако уйти ему не удалось — к месту боя полным ходом шёл имперский линкор.

Ковалёв с белым от ярости лицом смотрел на медленно приближающийся вражеский корабль. Двигатели того работали на форсаже, что было легко различимо по спектру выхлопа, в котором ясно видны были следы сгорающего металла дюз. Однако линкор, плод многолетней селекции идей и технологий древней империи, был быстроходнее и неотвратимо настигал свою жертву. Экипажу чужого корабля было сейчас сложно позавидовать. Погибшие на «Стремительном» были первыми потерями землян в этой войне, и, хотя войн без потерь не бывает, первые потери всегда самые тяжёлые. В результате Ковалёв был намерен преподать всем такой урок, чтобы стало ясно: причинивший вред землянину подписывает смертный приговор и себе, и всем родным до седьмого колена.

Легко нагнав вражеский корабль, орудия «Громовой звезды» аккуратно подавили его батареи, затем отстрелили дюзы, заставив корабль потерять ход, и точными выстрелами вышибли сразу несколько люков. Поле подавления линкора накрыло чужой корабль, и теперь дело было за абордажниками. Ковалёв, уже одетый в боевой скафандр, взял шлем, напялил его на голову и, заняв своё место в боте, скомандовал:

— Ну что, мужики, поехали. Патронов не жалеть…

Абордаж производился классически, в точности по уставу. Устав, кстати, иногда оказывается очень неплохой штукой, особенно с учётом того, что включает в себя опыт многих поколений и написан, что бы там ни говорили, кровью. Тем более устав имперского спецназа…

Боты один за другим швартовались к бортам чужого корабля, как раз напротив выбитых попаданиями люков. Стандартная тактика — внешнюю броню даже самого вшивенького корабля на раз не прогрызёшь, она рассчитана на куда более серьёзные воздействия, чем ручное оружие, вышибные заряды или даже мелкокалиберные пушки ботов. А если проникнуть внутрь, там ситуация меняется. Слабенькие по сравнению с внешней броней переборки, как правило, вскрываются моментально. Поэтому во все времена тактика десанта, идущего на абордаж вражеского корабля, сводилась к проникновению на борт или через пробоины, или через открытые люки. Бывало, кстати, и такое — если штатные имперские военные хакеры могли перехватить контроль за какими-либо управляющими контурами вражеского корабля. Сейчас, впрочем, был не тот случай.

Почти синхронно из стыковочных узлов ботов выдвинулись гофрированные шланги-кессоны. Раз — и они намертво прикрепились к бортам корабля, окружив пробоины плотным кольцом. Два — по периметру выступила пена, мгновенно заполнив все пустоты. Три — пена затвердела, кессон стал герметичен. Четыре — поток воздуха заполнил кессон, уравняв давления.

Тяжело бухая металлическими сапогами боевых скафандров, десантная группа (все суперы, которые были на флагмане, и, соответственно, вообще все) занялась привычным, многократно отработанным делом. Судя по ощущениям, генераторы гравитации корабля ещё работали, что заметно упрощало дело, и, хотя она, судя по ощущениям, была чуть меньше земной, двигаться это не мешало.

Пройдя по развороченному взрывом тамбуру, Герасимчук, штатный сапёр группы, ловко наложил на уцелевший внутренний люк вышибной заряд и ещё одно ноу-хау имперского десанта, в то время как остальные устанавливали напротив гранатомёт. Пых! Выбитый направленным взрывом кусок металла