нестерпимо болели. — Ты меня не любишь?

— Разумеется, люблю.

— И ты знаешь, что я люблю тебя.

— Вообще-то я не так в этом уверена, — строго проговорила она. — Мы обсуждали это лишь однажды, да и то когда ты сказал, что кому-то из нас придется уехать. Такого признания мне недостаточно. И не знаю, стоит ли выходить за тебя.

— Я, кажется, понял. Ты хочешь, чтобы все было как полагается, чтобы я встал на колени.

— Именно.

— Что ж, коли так, мне остается только одно, — и он проглотил еще конфету. — Помогите-ка, ребята.

Мими хотелось броситься к нему, подать руку, сказать, что ей вовсе не нужно никакого официального предложения. Она любит его и рядом с ним хочет провести свою жизнь. Этого вполне достаточно. Но женская интуиция подсказывала ей, что упрощать не надо.

Парни помогли ему подняться.

— Все в порядке, приятель? — спросил Мик.

— В жизни не чувствовал себя лучше, — заверил Гибсон. Неровными шагами он приблизился к Мими и опустился — или, точнее сказать, рухнул — на колени. — Мими Пикфорд, окажи мне честь, стань моей женой.

— С какой стати? — она топнула ножкой, словно у нее и без того было полно забот. На самом деле ни одна сила в мире не заставила бы ее сейчас уйти.

— Потому что я люблю тебя, — он притянул ее к себе и страстно поцеловал, вызвав целую бурю восторга со стороны пожарных.

И когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Мими улыбнулась друзьям своего суженого.

— Знаете, это не единственный повод относиться ко мне с уважением.

— Правда, а какой что? — спросил Мик.

— Он хочет сказать: какой еще, миссис Сент-Джеймс, — поправил Гибсон.

— Не знаю, кто из вас сегодня дежурит по столовой, но только мы с Соней заглянули в пиццерию.

Все одобрительно загудели.

— На заднем сиденье моей машины лежат пять коробок с пиццей и двенадцать упаковок колы, а Соня пытается сейчас затащить все это в кабинет. Кстати, Борис только что взял ее на работу. Через час у нее начинается смена. Билл, ты не поможешь ей?

Билл только что вошел вместе со своим отцом.

— Знаешь, — Бен похлопал сына по плечу. — Пойдем-ка поможем Соне с этими коробками. По-моему, мне пора познакомиться с будущей невесткой.

— Значит, я могу рассчитывать на Билла? — спросил Гибсон.

— Ничего не имею против. Я уважаю выбор своего сына. В конце концов, важно не то, пойдет ли он по моим стопам. Главное, что я люблю его. Береги его, Гибсон. Я вручаю тебе самое дорогое, что у меня есть.

— Сделаю все, что от меня зависит, — пообещал тот.

— Ну, что же вы стоите? Прошу к столу, — пригласила Мими.

Повторять приглашение ей не пришлось.

Как только помещение опустело, Гибсон повалился на пол и со стоном растянулся на спине. Каждая клеточка тела болела.

— Тебе здорово досталось сегодня, — сказала Мими.

Он схватил ее руку, притянул к губам и покрыл поцелуями.

— Вот что мне нужно. Понимаешь?

— Думаю, да.

— Мне необходимо любить тебя. Даже если ты упрямишься и споришь…

— Прошу прощения, — раздался женский голос. — Я Дорис Синклер с телестанции Милуоки.

— Нам известно, кто вы.

Женщина стояла прямо над ними.

— У меня разрешение на интервью в трех экземплярах, — чеканя слова, она стучала по полу длиннющим каблуком. — Оно подписано мэром, на нем даже есть городская печать. С ленточкой и золотой звездой.

— И все это только чтобы поговорить со мной? — удивился Гибсон.

— Да, но ваш шеф утверждает, что мои документы не имеют силы, потому что он ушел в отставку и больше не является начальником пожарной части.

— Так оно и есть.

— И что вы — новый начальник.

— Верно.

— Так как насчет этого?

— Насчет чего?

— Интервью! — Миссис Синклер нетерпеливо топнула ногой. — Я уже чуть ли не месяц гоняюсь за каждым поганым бюрократом в этом захолустном городишке, и мне-таки удалось заполучить разрешение. Все, чего я хочу, — это сделать передачу о вашем героическом поступке и вернуться в цивилизованный мир. Здесь нет даже приличного ресторана!

— А заведение Бориса?

— Отвратительная кухня!

— А что, если я вам скажу, что официально отклоняю вашу просьбу? — осведомился Гибсон.

— На каком основании?

— Вы неуважительно отзываетесь о моем родном городе. Это совсем не захолустье. Жители Грейс- Бей ничуть не хуже других.

Журналистка яростно выругалась и развернулась на каблуках.

— Пошли, — скомандовала она оператору.

Секунду спустя их машина уже исчезла из виду, оставив позади лишь облако пыли.

— Здорово я ее! — сказал Гибсон.

— Разве тебе не хочется поблистать в ее передаче? — поддразнила Мими.

— Ничего подобного. Ты же знаешь, я человек совсем другого склада. Мими, если мы отпразднуем нашу помолвку лежа на полу, пока мои кости не перестанут болеть, ты будешь очень недовольна? Хотя, пожалуй, надо было придумать что-нибудь поромантичнее.

Мими легла рядом, опустив голову ему на плечо. Ее место было здесь, рядом с ним. Вот только слишком много времени понадобилось, чтобы понять это.

— Гибсон, по-моему, пожарная часть — самое романтичное место для празднования нашей помолвки.

— Я люблю тебя, Мими.

— И я люблю тебя, Гибсон.

— Хочу попросить кое о чем. Обещай мне, что никогда не будешь называть меня героем, даже когда мы поженимся.

— Обещаю, — сказала она, понимая, как много это значит для него, но в глубине души зная, что для нее он навсегда останется героем. Ее героем.

Они лежали бок о бок, уставшие после отлично выполненной работы, вслушиваясь в доносившиеся из столовой веселые голоса пожарных, у которых был праздник и которые не считали себя героями. Они просто делали свое дело.