ладно?

Мими вскочила.

— Но я…

Он распахнул дверь кабинета. Однако команда, которую он уже приготовился прокричать своим людям, словно застряла в горле. Шеф беспомощно разинул рот. Мими высунулась из-за его плеча и заглянула в депо.

— О, Господи! — прошептала она.

— Да уж, сестренка, — отозвался шеф.

Пожарное депо представляло собой всего-навсего большой гараж. Только вместо обычных двух автомобилей и инструментов в этом самом большом гараже Грейс-Бей стояли четыре пожарных машины. Одна из них — покрытый ржавчиной джип, снабженный радиоустановкой, откуда шеф отдавал приказания команде.

Как правило, с утра в четверг здесь редко бывало больше четырех человек: кто-то спускал воду из баков, кто-то возился с мотором, устраняя неполадки двигателя, еще двое обсуждали недавний футбольный матч.

Но сегодня все было иначе.

Все жители Грейс-Бей, наделенные хотя бы долей любопытства и имеющие в своем распоряжении хоть секунду свободного времени, были здесь. Люди стояли вдоль стен, сидели на складных стульях, толпились у дверей. Они достали стулья, которые обычно использовались для занятий, а кое-кто из ребятишек уже висел на лестнице пожарной машины, несмотря на отчаянные приказы матерей немедленно слезть.

— Цирк какой-то, — мрачно пробормотал шеф. — Тоже мне, развлечение.

Мими попятилась назад и рухнула в кресло. Затем медленно помотала головой.

— Наверное, мне на роду написано быть официанткой, — выговорила она. — Я туда не пойду!

— Послушай, это не я хотел, чтобы ты проходила испытания. И все твои разговоры о женском равноправии мне тоже не слишком по душе, — проворчал шеф. Но люди, которые так легкомысленно относятся к пожарной части, мне решительно не нравятся.

— Я хочу домой.

— Нет уж, Мими. Придется тебе блеснуть, а иначе ни ты, ни я больше не посмеем поднять глаза на кого-нибудь в этом городе.

— Я могу незаметно выскользнуть через черный ход.

— Ты пойдешь, даже если мне придется тащить тебя за волосы.

— Вы можете сказать, что не примете женщину в команду.

— Такого я никогда не говорил. Я только сказал, что это будет непросто. Вперед!

— Я не могу. Мне в жизни не пройти этого испытания. Глупо пробовать. Я ведь даже не уверена, зачем мне все это.

— Мими, это, конечно, не мое дело, но чем ты занималась у Гибсона все это время?

Влюблялась, мрачно подумала Мими. Именно к такому выводу она пришла в ту долгую бессонную ночь, когда ушла от Гибсона.

Как бы Мими ни представляла свою жизнь: замужество, дети, карьера, — ей и в голову не приходило, что ее настигнет безответная любовь. Казалось, она была слишком чувствительна, слишком практична, слишком расчетлива, чтобы попасть в такую ловушку. Но она жестоко заблуждалась.

— Ходят разные сплетни, — продолжал шеф. — Вас называют «горячая парочка». Болтают, что ты не столько тренировалась, сколько… ну, ты понимаешь.

— Мне все равно, что люди говорят.

— Тебе, может, и все равно, а вот мне — нет. И как начальник я приказываю тебе приступить к экзамену через тридцать секунд. Возьми себя в руки. Хочешь ты или нет, но мы докажем, что женщинам тоже есть место в пожарной части Грейс-Бей. Вам не выставить меня дураком — ни тебе, ни кому бы то ни было.

Он вышел, в сердцах хлопнув дверью.

Мими глубоко вздохнула. Дверь снова открылась.

— Шеф! — радостно воскликнула девушка, в надежде, что он передумал.

Но это был не он. Это был Гибсон.

Он подошел к ней, притянул к себе за воротничок и поцеловал. По-настоящему, лаская ртом ее нежные губы.

Это было все, чего она так желала, о чем мечтала и в чем все это время себе отказывала.

Но поцелуй оказался слишком коротким. Гибсон разорвал объятия.

— Я не хотел влюбляться в тебя, — отрывисто проговорил он. — Я не хотел влюбляться и не хотел, чтобы ты в меня влюбилась. Но я люблю тебя — и чувствую, что ты тоже меня любишь.

Сердце Мими наполнилось радостью. Он любит ее. Он ее любит! Теперь все наладится.

— Я поцелую тебя, — предупредил он. — А потом ты выйдешь туда и выдержишь испытания. После этого одному из нас придется уехать.

Слова обожгли, как пощечина.

— Нет!

— Так будет лучше, — у него перехватило дыхание. — Со мной у тебя нет будущего.

— Ты можешь вернуться на работу.

— Я не вернусь.

— Тогда найди что-нибудь другое.

— Все остальное — не для меня. Я пожарный. Мой отец был пожарным, пока не погиб, а до него мой дед.

— Я смогу содержать нас обоих.

— Ради Бога, я не настолько современный мужчина.

— Мы могли бы…

— Пожалуйста, пойми, во мне что-то умерло, — он указал на сердце. — Во мне нет больше чувства уверенности, оптимизма, убежденности, что все образуется.

— Но так и будет!

— Нет, Мими, не будет. И я не могу этого вынести.

— Вдвоем мы справимся. Мы должны быть вместе. Одному тебе нелегко. И я сомневаюсь, что смогу и дальше жить одна. Теперь, когда в моей жизни появился ты.

— Мими, красавица моя, ты так невинна, что не можешь поверить в существование людей, которые утратили чистоту и цельность. У тебя все будет в порядке, поверь. Из нас двоих ты всегда была сильнее.

— Нет, это не так.

— Еще один поцелуй, Мими, только один. А потом иди.

Она хотела было возразить, но Гибсон закрыл ей рот поцелуем. Он целовал ее со всей страстью прощания.

Дверь кабинета распахнулась.

— Я дал тебе тридцать секунд… О! — шеф нахмурил брови.

Они посмотрели на него, затем, вспомнив, что драгоценное время не продлится вечно, повернулись друг к другу.

— Горячая парочка, так оно и есть, — пробормотал шеф. — Вас прозвали горячей парочкой, и теперь я вижу почему.

Два сорокафутовых каната свисали с потолка. Позади был устроен целый лабиринт из тракторных шин, планок, мешков с песком, оранжевых дорожных конусов и лестниц, приставленных к стене под