А время приближалось к обеденному, и в желудке заиграла щекотливая мелодия голода.

Мама от рюмки коньяка тоже не отказалась. Они обедали вдвоем, сидя друг напротив друга на кухне, возле заплаканного дождем окна. Правда, Игорь себе налил уже третью рюмку, а Елена Андреевна только первую пригубила.

— Странно, что Степана нет, — снова вспомнил о садовнике Игорь.

— Взрослый человек, — пожала плечами мама. — Он же у нас не прописан! Пришел — ушел, сам себе хозяин!

— Он нигде не прописан, — закивал Игорь. — Таких людей обычно милиция разыскивает…

— Типун тебе на язык! Всякое в жизни бывает! Не дай бог тебе в его ситуации оказаться! И вообще, видно ведь, что он человек честный и основательный, он, когда говорит, всякое слово взвешивает перед тем, как сказать. Не то что ты!

Игорь промолчал. Бросил косой взгляд на весы, стоящие на подоконнике. Налил себе четвертую рюмку и продолжил думать о садовнике.

Ближе к вечеру зазвонил мобильный.

— Привет! — раздался жизнерадостный, как обычно, голос Коляна. — Что делаешь?

— Да так, дома сижу.

— А что, ко мне на день рождения не собираешься?

— А разве сегодня?

— Ну да! Поэтому и звоню! Приходи в клуб «Петрович» через пару часиков! Помнишь? Там, где ретропарти! У тебя есть пионерский галстук или что-то вроде этого? У них там вечный Советский Союз. Хозяин, наверно, из бывших комсомольцев…

Игорь бросил взгляд на мокрое окно. Выходить на улицу, а тем более ехать в Киев, ему никак не хотелось, но и сказать об этом имениннику было нельзя — обидится! Придумывать повод, что-нибудь вроде простуды или поноса, было уже поздно. Об этом говорят в начале разговора.

— Ладно, что-нибудь придумаю, я тут уже твой день рождения начал коньяком отмечать, — выдохнул Игорь. — А подарок какой хочешь?

— Подарок?! Да ты знаешь, я — человек не богатый, всему буду рад! Кроме цветов! Цветы терпеть не могу! Это увядшие деньги! Так что лучше деньгами!

— А рублями возьмешь?

— А мне всё равно, что рубли, что доллары!

Игорь усмехнулся, вспомнив о двух пачках старых советских рублей в чемодане.

— Добро! Тогда пачку рублей получишь! Пока!

В голове у Игоря негромко шумел коньяк. Он стоял над своей кроватью и рассматривал разложенную поверх покрывала милицейскую форму.

Кожаные сапоги, блестящие, великолепно держащие свою «бутылочную» форму, стояли на полу. Рядом с ними на тумбочке — оклеенные банковской ленточкой две пачки советских сторублевок.

«Можно было бы взять с собой, а там, в туалете, переодеться, — подумал Игорь, вздохнул, потом махнул рукой. — Да ну его! Надену поверх гимнастерки куртку, на улице и так темно! Кто там будет присматриваться!»

Влез ногами в сапоги — милицейская обувка оказалась как минимум на размер больше. Игорь достал толстые шерстяные носки, натянул поверх тонких и снова сапоги примерил. Теперь ногам было комфортнее.

«Ну что, — решительно кивнул он. — Сегодня вечером я буду ретроментом! И платить за все буду ретроденьгами!»

Надел Игорь галифе, гимнастерку. Ремнем затянулся, оставив кобуру с пистолетом на кровати, к зеркалу подошел. На лице улыбка появилась — понравился он себе в этой форме.

— Класс! — вырвалось у Игоря. — Девчонок в жар бросит!

На мгновение задумался. Вытащил пистолет из кобуры, покрутил его в руках. Несмотря на коньячный шум в голове, здравая мысль предупредила его: с оружием не шутят!

Засунул он пистолет под матрас, закрыл пустую кобуру. Взял со стола золотые часы, сунул в левый карман галифе. Похвастается перед именинником, если выпадет хороший случай. Выглянул в окно. Дождя не было. Вышел в коридор тихо, стараясь не шуметь. Мать смотрела в гостиной телевизор.

Надел куртку, еще разок осмотрел себя и остался доволен. Сапоги особенно в глаза не бросались, да ведь пригородный люд одевается как угодно. Вот и он сегодня парня в кирзовых сапогах встретил и не удивился!

Глядя себе под ноги, обходя лужи, вышел из калитки и повернул в сторону автостанции. По дороге пощупал ладонями карманы галифе — обе пачки рублей приятно топорщились. Вот, если бы это были гривны, а еще лучше — баксы! Показалось ему, что вечер вокруг темнее обычного. Глянул на небо — темное, тяжелое. Ну да ничего, подумал, зато в «Петровиче» будет весело. Главное — не задержаться там и на последнюю электричку успеть. На маршрутки в поздний час рассчитывать не стоит!

А темнота словно окутала Игоря на несколько мгновений, непроницаемая темнота. То ли в глазах отчего-то потемнело, и успел в это «темное» мгновение Игорь вспомнить, что его родной дядя от поддельного коньяка умер. Сначала он ослеп, кричал: «Я ничего не вижу!», потом затих, прилег на диван и умер. Это ему рассказывали, сам-то он, конечно, там, у дяди дома, в тот момент не был. Но с тех пор долго к каждой открытой бутылке коньяка принюхивался.

А ноги ощущали твердую почву, тот же, вроде, тротуар. Поэтому не останавливался Игорь, хоть и испугался чуток. Шел дальше. И вдруг отпустила его темнота — увидел он впереди несколько огней. Оглянулся, чтобы понять: это у него что-то с глазами не в порядке — или… Или на улице свет погас? Такое ведь часто бывает. Сидишь вечером дома, телевизор смотришь, и вдруг — бац! И полная темнота. Иногда на пять минут, а иногда на несколько часов!

А позади темно и ничего не видно, только впереди огоньки. «Выбило электричество!» — кивнул сам себе Игорь и зашагал дальше.

Порадовался вдруг, переключив свои мысли на сапоги — как легко в них шагалось! Словно их по ноге сапожник смастерил! А ведь они на размер-полтора больше! Радость вдруг сменилась подозрением. Остановился он, опустил взгляд на сапоги, но их практически и не увидел. Хмыкнул удивленно и ускорил шаг, чтобы быстрее к огонькам подойти.

«А ведь уже и автостанция должна была быть, а она ярко освещена! И киоски возле нее, и пивная!» — Игорь всматривался вперед, и беспокойство нарастало в его мыслях — не совпадали эти странные огоньки с тем, что он ожидал увидеть.

То ли от мыслей, то ли от странного ощущения физического дискомфорта стало ему жарко. На лбу холодный пот выступил. Он снял куртку, нервно забросил ее за плечо, ухватившись пальцем за петельку для вешалки.

— Эй, лейтенантик! Куда спешишь? — услышал рядом женский голос. — Время точное не подскажешь?

Остановился Игорь, оглянулся. Темно.

— Нет, — сказал опасливо, все еще всматриваясь в темноту. — Часы есть, да они сломались. Не ходят.

— Твое счастье, — в женском голосе пронеслась нота скрытой угрозы.

— Манька, дура! Ты что не видишь — это мент, а не солдат! — раздался рядом мужской шепот. — Пошли отсюда! Быстро!

И услышал Игорь спешащие, удаляющиеся шаги. Перепугался. Рванул что было сил к огонькам. Наконец приблизились они. Остановился он перед хорошо освещенными воротами, за которыми серые производственные здания стояли. Справа от ворот табличку увидел.

«Очаковский винзавод», — прочитал он и оглянулся по сторонам.