обвивающие парголу, служили надежной защитой от непогоды. А вскоре и ветер стих, а в просвете между тучами мелькнула голубая звездочка, особенно яркая в кромешной тьме. До сих пор в саду не горел ни один фонарь. Но, несмотря на темноту и прохладу, в беседке было тепло и уютно. Однако не думать о выскользнувшей из оранжереи черной тени Лешке никак не удавалось. Глюки случаются, когда чего-то боишься, она же беспокоилась только о зверьке, а Танькин оборотень в тот момент ее занимал мало.

— Вот сюда бежала… бежало… бежал непонятно кто, — указала она на шумящий водопад.

— Значит, Танькин оборотень в этот раз превратился в водяного и скрылся в пруду, — беззаботно отозвался Артем. — Ты что, все еще боишься?

Лешка высунула из беседки нос и взглянула на пруд.

— Ты что, нисколечко. Я вообще никого не боюсь. Ни водяных, ни леших, ни ведьм, ни колдунов, ни вампиров, ни гномов, ни зомби, ни мандрагор, ни фей, ни эльфов, ни… кто там еще есть, из злобной нечисти? Все эти василиски и домовые — порождение невежества или больной фантазии. А также вымыслы поэтов. — Откинувшись на спинку скамейки, Лешка зажмурилась и продекламировала: — «Черный человек, черный, черный, черный человек на кровать ко мне садится, черный человек спать не дает мне всю ночь…» Это Есенин. Ты читал его поэму «Черный человек»?

— Нет, но обязательно прочитаю, у нас Есенин есть. А еще я знаю, что к Моцарту тоже приходил черный человек, заказывал у него «Реквием». И неизвестно, был ли он на самом деле или только ему привиделся.

И вдруг в саду стало светло и празднично: кто-то наконец догадался включить освещение. Заискрился водопад, разукрасились клумбы, засветился фонарик в пруду, янтарным светом озарился дом. И если Лешка поначалу попросту храбрилась, а в глубине души ощущала смутную тревогу, то теперь все ее страхи показались и вовсе глупыми и смехотворными.

— Значит, Танька все выдумала?

— Наверное, раз такая нервная. Толстые люди обычно спокойные и добродушные, а она, значит, исключение из правил. С другой стороны, каждый имеет право на своего черного человека. — Артем взял Лешку за руку. — Знаешь, сейчас мне кажется, что вернулось прошлое лето, а целого года как и не было.

Лешка хотела сказать, что она сама думает точно так же и что новое лето кажется ей ничуть не хуже прежнего, но откуда-то сбоку затмила свет черная фигура и с криком «Карр!» бесцеремонно уселась между ними.

— Вам, должно быть, скучно здесь вдвоем? — невинно осведомился Ромка.

— Если честно, то не очень, — чтобы не обидеть друга, мягко, но решительно ответил Артем.

Лешка кинула на брата недовольный взгляд, но прогонять его постеснялась. А Ромка, конечно же, делал вид, что не понимает никаких намеков. Наверное, устал до того, что не осталось сил на бильярд, вот и решил составить им компанию.

— Я с Татьяной еще раз поговорил, — сообщил Ромка. — Стоит на своем, уверяет, что человек в черном ей не привиделся. Высокий, говорит, был. А у вас нет никаких новых версий относительно того, кто это мог быть?

— Никаких, — коротко ответила Лешка, не собираясь развивать предложенную тему разговора.

— Н-да. Но дыма без огня не бывает. — Ромка помолчал, но и уйти не подумал.

— Лешк, послушай. Встретились две твои обезьяны, одна коричневая, другая оранжевая. Оранжевая и говорит: «А когда дождь идет, тебе вода в рот попадает?» — при этом Ромка выдвинул далеко вперед нижнюю губу, а затем, втянув в себя нижнюю челюсть и накрыв ее верхней губой, помотал головой и ответил за коричневую обезьянку: — «Нет, не попадает». — «А мне попадает», — жутко расстроилась оранжевая обезьянка, так как Ромкина нижняя челюсть снова выдвинулась вперед. — Смешно?

— Ничуть. Сто раз слышала, — ответила сестра, но, как ни не хотела, все же хихикнула. Уж очень похож был брат на всех ее обезьян.

А Ромка пересказал им мультик с интернетовской мультяшкой Масяней, потом еще один, и еще.

Вскоре к ним присоединился Гарик, и Лешка с Артемом, смирившись с неизбежным, стали смеяться над тем, как Ромка копировал грубиянку Масяню. Гарик сначала грустил, наверное, как всегда, думал о своей сестренке, но потом незаметно втянулся в общее веселье и, когда Ромка иссяк, продолжил эстафету. В этот вечер всем в рот попала смешинка. Так часто бывает в школе: стоит порой показать народу пальчик, и весь класс, как один человек, взрывается от безудержного хохота.

Кстати, Ромка и в этом деле преуспел больше всех, так как являлся обладателем совершенно уникального указательного пальца: при сгибе он у него трещал, скрипел и щелкал. Поэтому на каком-нибудь скучном уроке ему достаточно было повернуться назад со своей второй парты и произвести один- единственный щелк, чтобы одноклассники тут же схватились за животики.

Насмеявшись вволю, все страшно устали и отправились домой. Поднявшись на третий этаж, Лешка вспомнила о Никите. Жаль, что их новый друг упустил такой прекрасный вечер и не повеселился вместе с ними.

На всякий случай она подошла к его комнате и тихонько потянула на себя ручку. Дверь оказалась запертой. Наверное, Никита не хотел, чтобы его беспокоили. На всякий случай Лешка тихо-тихо спросила:

— Никита, ты спишь?

— Угу, — послышался хрипловатый, очевидно со сна, голос.

— Извини. Спокойной ночи.

Войдя к себе, Лешка плотно закрыла окна, но не потому, что боялась летучих оборотней, а просто чтобы не мерзнуть ночью, и улеглась спать.