Из неожиданных созвучий Встаёт уродливый цветок Сухой, бесплодный и колючий. Но словно в огненном бреду, С упрямой безрассудной верой День ото дня я жадно жду, Что зацветет комочек серый… Себя стараюсь обмануть, Другим — сплетаю небылицы, О, только бы хоть как-нибудь От пустоты освободиться! Проходят дни и вечера, Я с каждым днём скупей и строже. Сегодня — то же, что вчера, А завтра — заново всё то же. И мой цветок не расцветет. Быть может, и бывают розы, Что зацветают дважды в год, И что не вянут на морозе, Но только это не для нас, Не для таких, как я, должно быть: Томит вечерний, синий час Томленьем напряжённой злобы. И я с безжизненной тоской Склоняюсь грустно и влюбленно Над неудачливой сестрой, Над розою Иерихона. 9 — IX — 1931 Из сборника «После всего» (Париж, 1949)
Я не забуду тёмных зданий, Больших, нагромождённых лет. Ни встреч, ни грустных расставаний Я здесь не позабуду, нет. Я говорю, что не покину, Не променяю никогда На эту тихую равнину Мятущиеся города. Но потаённым знаньем знаю, Себе безмолвно говорю, Что жадно я в себя вбираю Густую, тихую зарю; Что суета проходит мимо, А дни по-новому полны Почти до боли ощутимой, С ума сводящей тишины. И больше ничего не надо, — Ни встреч, ни жалоб, ни стихов, — Когда в траве высокой сада Мелькают зонтики цветов; Когда в кустах белеют розы, И так прозрачны вечера, И запах тёплого навоза Летит с соседнего двора. Когда стихает голос ветра, И дышит пьяная земля; Когда на много километров — Одни пшеничные поля. 19 — VII — 1932 Из сборника «Окна на север» (Париж, 1939)
