Нечеловеческой игры.И вот, седым векам на сменуИз голубых далёких странВеселый Линдберг с ЧемберленомПерелетели океан.И уж, быть может, страшно близокБлаженный и прекрасный час,Когда раздастся дерзкий вызовКому-то, бросившему нас;Когда могучей силой чиселПод громким лозунгом: «Вперед»,Желанья дерзкие превысив,Земля ускорит свой полет;И, как тяжелый, темный слиток,Чертя условную черту,Сорвётся со своей орбитыВ бесформенную пустоту[12].10 — VI — 1927
Пилигримы
Мы долго шли, два пилигрима, —Из мутной глубины веков,Среди полей необозримыхИ многошумных городов.Мы исходили все дороги,Пропели громко все псалмыС единственной тоской о Боге,Которого искали мы.Мы шли размеренной походкой,Не поднимая головы,И были дни, как наши чётки,Однообразны и мертвы.Мы голубых цветов не рвалиВ тумане утренних полей.Мы ничего не замечалиНа этой солнечной земле.В веках, нерадостно и строго,День ото дня, из часа в часМы громко прославляли Бога,Непостижимого для нас.И долго шли мы, пилигримы,В пыли разорванных одежд.И ничего не сберегли мы —Ни слёз, ни веры, ни надежд.И вот, почти у края гроба,Почти переступив черту,Мы вдруг почувствовали обаУсталость, боль и нищету.Тогда в тумане ночи душнойНам обозначился вдалиПустой, уже давно ненужный,Неверный Иерусалим.19 — VI — 1927
«В окно смеётся синеватый день…»
В окно смеётся синеватый день,Ложатся на постель лучи косые.Лиловая мохнатая сиреньНапоминает детство и Россию.Стук сердца и тревожный стук часов.А в сердце — дрожь, усталость и безволье.
