И только вспоминая марш победный, Я поклонюсь вчерашнему врагу, И если он мне бросит грошик медный — Я этот грош до гроба сберегу. 7 — V — 1924 «Забывать нас стали там, в России…»
Забывать нас стали там, в России, После стольких незабвенных лет. Даже письма вовсе не такие, Даже нежности в них больше нет. Скоро пятая весна настанет, Весны здесь так бледны и мертвы… Отчего ты мне не пишешь, Таня, Из своей оснеженной Москвы? И когда в октябрьский дождь и ветер Я вернусь к друзьям далеких дней — Ведь никто, никто меня не встретит У закрытых наглухо дверей. 14 — XI — 1924 Из сборника «После всего» (Париж, 1949)
«В тот час, когда опять увижу море…»
В тот час, когда опять увижу море И грязный пароход. Когда сверкнет надежда в робком взоре, И якорь поползет; В тот час, когда тяжёлый трап поднимут, И просверлит свисток, И проскользнёт, уж невозвратно, мимо, Весь белый городок; И над рулем, журча, заплетет ровно Зелёная вода, — Я всё прощу, я всё прощу любовно, Как прежде никогда. И, пробегая взглядом крест костела, Бак и маяк большой, — Я снова стану девочкой весёлой С нетронутой душой. 11 — VII — 1924 Ахматова сказала раз: «Мир больше не чудесен!». Уже теперь никто из нас Не станет слушать песен. И день настал, и пробил час, И мир покрыла плесень. И Гиппиус в статье своей С тоской твердит в газете, Что все поэты наших дней — Сплошь — бездарь или дети; Что больше нет больших людей, Нет красоты на свете… Скребутся мыши. Ночь молчит, Плывет в тоске бессвязной. Несмелый огонёк свечи В углу дрожит неясно… О, злое сердце, не стучи: Жизнь больше не прекрасна! 27 — II — 1925
