Энди Саммерс начал чувствовать что-то неладное. Когда группа записывала «Доведенного до слез» для альбома «Zenyatta», Стинг и Энди чуть не разругались. Стинг объясняет: «Я бы не разрешил Энди уйти из студии, пока у него не получилось. Я ему действительно испортил настроение. «Послушай, это должно перечеркнуть все гитарные соло! Играй так, как ты меня ненавидишь!» После все стало великолепно. Все вокруг не так и все совершенно».
Комментирует Энди: «Стинг знает свои сильные стороны, и когда он решает обратиться к силе, вам приходится иметь с ним дело».
Ссоры между Стингом и другими членами группы продолжались уж слишком часто, в особенности, со Стюартом, чья самоуверенность выплескивалась как вулканическая лава. Сначала скандалы сосредоточивались вокруг музыки, но постепенно разногласия возникали и на других уровнях, затрагивая личную жизнь.
Стинг суммировал это, когда группа находилась на пике своей популярности. «Эта энергия Стюарта за твоей спиной должна была быть под контролем. «Подожди! Подожди!» — с этого он взрывается. На сцене он не такой ответственный исполнитель, который точно знает, что он делает. Это классно, но это же и недостаток. Он отдает все слишком много и слишком часто. Это проблема ударников. А вообще они все сумасшедшие».
Затем Стинг признавал: «Во всяком случае, это выливалось в соперничество между мной и Стюартом. Он сзади, но он хочет быть впереди. Что занимательно — он ведущий гитарист которому приходится быть ударником. И, конечно, я ведущий бас-гитарист. Так что, когда Стюарт хорош, — он великолепен, а когда он плох — он чертовски ужасен. Лучшие ударники — оркестровые. Они играют песни, не теряя пульса. Вот чего я от него и хотел, пульса, а не вспышки!»
В конечном итоге резкие слова Стинга возымели желаемый эффект на Стюарта Копленда, и он признавал: «Вы не можете быть ударником на переднем крае. Песни Стинга и его голос сделали «Полицию» тем, чем она есть. Я знаю, что я принимаю это слишком близко к сердцу, но «Полиция», возможно, была бы вполне успешной группой и просто с каким-нибудь ударником, который мог бы удержать ритм».
Однако с одной вещью никто не мог спорить — это голос Стинга. Продюсер Найджел Грей обобщил это, когда сказал: «Нет в мире никого, кто бы мог указать Стингу, как петь. Он записывал вокальные партии первый раз после первого проигрывания. Прокручивал дорожку обратно пару раз для гармонизации, и все. Его голос самый лучший из тех, которые мне доводилось записывать, сам его тембр. Вы знаете, немногие группы имеют певца. Обычно у них просто есть кто-то, кто просто выкрикивает вокальные партии».
Тем не менее артистический темперамент Стинга и его сценический образ, захватывающий публику, не помешали ему получить весьма критические отзывы со стороны других рок-звезд.
Певец Элвис Костелло буквально оскорбил Стинга, когда сказал: «Кто-то должен стукнуть Стинга по голове и сказать ему, чтобы он прекратил петь с этим смехотворным ямайским акцентом. Они делают великолепные записи, они могут играть все, они все милы, но для меня невыносимы».
Во время интервью средствам массовой информации у Стинга был свой способ общения с журналистами, который принес ему некоторое циничное восхищение со стороны его коллег по «Полиции». Стюарт Копленд изобрел специальное слово, чтобы обобщить тот способ, коим их ведущий певец манипулирует средствами информации — «Стингола»: «Работает это так. Журналист отправляется в путь с группой, чтобы писать очерк. Я говорю с ним часами. Энди говорит с ним часами, а Стинг никогда не произносит ни слова — кроме того, что однажды он идет через комнату, где я занят тем, что вешаю этому парню лапшу на уши, и говорит: «Где тут туалет?» И это становится заголовком!»
Стинг признавал, что преднамеренно манипулировал средствами информации. Однажды он изложил свои взгляды Полу Морли из «Нью Мьюзикл Экспресс», который сопровождал группу в поездке в Бомбей.
Стинг объясняет: «Я понял, что Пол очень влиятелен в этой газете, после того как он забраковал наш первый альбом. И это было моей задачей — завоевать его. Когда мы делали интервью, он играл в мою игру, но часто его просто заносило». Огромная статья на трех страницах, написанная Морли, почти целиком и полностью концентрировалась на Стинге и создала широкую трещину, отделившую его от Энди и Стюарта.
«Они были вне себя, — признает Стинг. — Они просто посинели от злости на меня. Они думали, что это я создал всю эту рекламу. До некоторой степени — да, но я просто делал то, что считал нужным. Я и вне сцены впереди, как, впрочем, и на ней. Им приходилось с этим мириться. У меня не было к ним сочувствия, когда они получали подобное».
Стюарт и Энди были настолько сыты тем, что они считали невероятным эгоизмом Стинга, что Майлзу Копленду пришлось вмешаться и выпустить указы через их пресс-агента, что с этого момента большинство интервью будут давать Энди и Стюарт. Однако вскоре Стинг начал ощущать, что его игнорируют, и заварилась новая каша.
Классическая вспышка произошла, когда группа фотографировалась с Аланом Баллардом для «Сан». Стинг рассказывает эту историю: «Он сказал мне: «Стинг, ты не мог бы выйти чуть вперед?» Я так и делаю. (Жесткая американская интонация.) «Мне это не нравится. У нас и так полно Стинга на переднем плане». И я покорно стою позади Стюарта. Я не хотел играть в эту игру. Я не мог выносить этого чувства, что продолжается эта гонка за позицию. Это было печально».
Стюарт позволил обнародовать свои чувства в одном интервью, когда он признал: «Мне наплевать, супермен Стинг или нет! От этого он не становится лучше, чем я!»
Позже основатель группы и ее член также допускал: «Это правда, что он опасен, когда рядом. У него склонность поедать людей, потому что у него такая невероятно высокая отдача во всем, за что он берется. Я имею в виду, посмотрите на этого парня — талант, голос, ум, личность, внешность. Это все суммируется, и если у тебя нет высокого мнения о себе, будет чрезвычайно трудно работать с ним изо дня в день».
Затем Стюарт сделал очень впечатляющий комментарий: «У меня есть мои музыкальные способности и способность быть довольным собой. В некоторых случаях я в этом даже лучше, чем Стинг. Мне легче улыбаться, чем ему. Я умудряюсь часто держать нос вверх».
Самым характерным показателем того, насколько соперничество между членами группы зашло далеко и стало известно как внутри музыкального мира, так и среди самых преданных поклонников группы, явился тот момент, когда Стюарт получил письмо от одного фэна, в котором говорилось: «Я ненавижу Стинга и ненавижу Энди, вы единственный самый симпатичный». Была ли оздоровительной для группы эта трещина?
Когда Стинг был признан номером один в журнале «Смэш Хитс» по проведенному опросу о самой популярной личности у поклонников, а Стюарт был пятым, этим было все сказано, хотя даже те, кто самым тесным образом работали с группой, все еще настаивали, что Стинг вовсе не главный в группе. «Это вовсе не группа Стинга», — сказал специалист по звуку и менеджер по гастролям известный Ким Тюрнер. «Он бы никогда не был там, где он сейчас, если бы не Энди и Стюарт. Я бы не хотел видеть, как он пытается господствовать в группе, да и другие ему бы не позволили этого».
Стюарт, чувствующий эту игру за власть, которая становилась болезненно очевидной всем, кто имел к ним отношение в то время, утверждал: «Стинг не забрал у меня мою группу. «Полиция» — все еще моя группа и я буду продолжать писать на стенах «Полиция» до тех пор, пока кто-то не заберет ее у меня».
Энди соглашался: «Каждый из нас сам для себя, и мы достигли так много потому, что наши «я» всегда были сильными. Этим наше трио и держится».
Но напряженные отношения внутри группы начали превращаться в открытую вражду. И никто этого не отрицал. Казалось, что способствуют успеху.
Стинг говорит: «Я дрался до крови за то, что я хотел. Я был зациклен на этом. У Стюарта характер очень похож, и между нами было множество конфликтов».
Стюарт был даже более прямолинейным: «Стинг был очень агрессивным и бил шпорами по самым уязвимым людским местам. Однако в момент пика успеха «Полиции» скандалы воспринимались как приправа, несмотря на горький привкус. Стинг говорил: «У меня были ужасные скандалы со Стюартом. С одной стороны, я мог сказать ему: «Я тебя люблю» — и он мог сказать мне то же самое». «Интересно, — добавляет Стинг, — я бы не сказал этого Энди, хотя, вероятно, его общества я искал больше, и он очень хороший друг».
