Стресс и напряжение из-за забот об их сыне Джо также сказались на отношении Фрэнсис к ее мужу, рок-звезде. У нее была своя работа, которую надо было делать, но она не очень хотела оставлять Джо на приходящую няню или отправлять его в ясли. Она начала понимать, что она не только сдерживает свой профессиональный рост, но и воспитывает их ребенка совершенно одна.
Теоретически напряженность между Фрэнсис и Стингом должна была ослабляться, когда он делал длительные перерывы между гастролями и записями. Безусловно, его решимость заниматься своим сыном не подвергается сомнению. «Я очень серьезный отец, — настаивал Стинг в момент наивысшего периода успеха «Полиции». — Возможно, я настолько серьезен, что я кажусь ужасным. Сейчас Джо очень хороший».
Когда бы его ни спросили о том, как его отец зарабатывает на жизнь, Джо отвечал: «Мой папа кричит и подпрыгивает вверх и вниз, но это слишком громко для меня».
Узнав о вероятности того, что Стинг вполне может оказаться в постели с другими женщинами, Фрэнсис еще раз повторила, что она обязательно заметила бы измену со стороны своего симпатичного мужа — рок-звезды. «Между нами не может существовать такой вещи, как свободный, «открытый» брак. Мы оба чертовски ревнивы и в высшей степени моногамны». Стинг утверждал, что он все ощущает так же: «Это правда. Я тоже очень ревнив. Я не смог бы принять такую фривольность. Я в этом смысле старомоден. Идея верности очень важна».
Однако Стинг в полной мере не оценил свою роль секс-символа. «Сексуальность? Да, пожалуй, я привлекателен. Что-то делает меня привлекательным, и это замечают женщины со стороны. Но я женатый мужчина. И, думаю, в этом суть».
Однако временами Стинг неохотно излагал то, насколько часто ему делали предложения женщины во время гастролей. Он утверждал: «Я никогда не верил в причины, которые за этим стоят. Я люблю красивых женщин, а они были там. Но я так просто и легко не сдаюсь. Я не подвергаю свое положение опасности из- за быстрой случки. Мне также нравится оставаться высокомерным. Это некоторое мое отклонение, возможно. Я сам себя изолирую от них, и нахожу свои действия очень полезными».
Это были сильные слова, о которых Стингу однажды придется пожалеть.
Казалось, что давление на него усиливается. Он сказал одному журналисту: «Я чувствую, что меня как будто разрывают на части. Для меня невозможно вести нормальную жизнь, а это значит, что мой брак, который для меня очень важен, тоже не может быть нормальным.
Я живу под постоянным давлением, и часто моя жизнь взрывается. Люди видят роскошную сторону вещей, но мне живётся нелегко. Меня толкает вперед «ракетное топливо», и те, кто рядом со мной, скорее всего, сгорают. Я не могу изменить себя!»
Было так, как будто он знал, что ждет его за поворотом.
В конце концов была достигнута договоренность, что трио должно взять три месяца отдыха, чтобы перезарядить свои «быстро садящиеся батарейки». После перерыва группа воссоединилась в «ЭАР- Студиос» Джорджа Мартина, находящейся на Карибском острове Монсеррат, в середине июня 1981 года. Во время этого перерыва Стинг решил, что группа все еще полезна для него и что пока он из нее не уйдет.
Сезон записи длился для группы более месяца, и Хью Пэджхэм, более известный своими продюсерскими работами с Филом Коллинзом и «Холл энд Оутс», вел работу с группой. «Полиция» планировала отправиться в гастроли по Южной Америке, а затем поехать в Канаду, чтобы объединить выходящий альбом и записи на дорожках, сделанные на острове.
Страх перелетов у Стинга еще более был подогрет, когда «Полиция» попала в ураган на пути от записывающей студии, находящейся на Монсеррат, в Каракас, где они продолжали свое мировое турне.
Полет в убогой двухмоторной «Дакоте» 1943 года выпуска обернулся ужасным приключением, когда части самолета начали отпадать от основного корпуса, а дверь почти что сорвало с петель. Наконец-то самолет кое-как приземлился в Каракасе.
Спустя несколько недель Стинг выступал в роли свидетеля-дружка, когда Майлз Копленд женился на Мэри Пегг в Нью-Йорке. Это было значительным событием, потому что это подтверждало то, насколько близок он стал своему менеджеру.
Вернувшись в Лондон через несколько дней, Стинг сразу же узнал о шторме протеста против самого последнего сингла его группы «Невидимое солнце». Би-Би-Си запретила показ видеоклипа, на том основании, что это было «политическим заявлением», так как там были показаны дети, играющие на улицах западного Белфаста, броневики, британская армия, стены с нацарапанными рисунками и похороны.
Стинг был вне себя от гнева и заявлял о своих чувствах, каждому, кто его слушал: «Это песня о людях, которые должны иметь выбор! Контроль и запрет неправомерны!»
Стинг был горд своими связями с Ирландией, и он говорил в то время: «Я женат на девушке, которая оттуда, и я очень расстроен тем, что там происходит. Эта песня изначально была о Белфасте, о том, как люди ведут нормальную жизнь, но с тех пор, как я написал ее, условия, которые существуют в Белфасте, возникли в других британских городах, только вот у детей нет флага, которым они бы размахивали».
В апреле 1981 года вышла детская книга с музыкальным приложением под названием «Записка в бутылке». Некоторые рок-обозреватели были удивлены, что группа вроде «Полиции» была вовлечена в такой «мягкий» проект, но Майлз считал эту деятельность полезной для группы в период короткого творческого застоя.
Когда в октябре 1981 года вышел альбом «Призрак в механизме», Стингу пришлось дать некоторые разъяснения относительно названия альбома, которое было взято из книги психиатра Артура Коэстлера, который утверждал, что человек становится гораздо более похожим на машину. «Главное, что я хочу сказать, — это то, что мы не должны быть как машины. Мы более сложные, более созидательные, более разрушительные».
Стинг стал ревностно относиться к своему альбому, внимательно изучая рекламные материалы, распространяемые среди журналистов в период выхода альбома. «Я потерял веру в то, что политический процесс может разрешить наши проблемы. Я думаю, что ответ на наши проблемы находится у нас в головах. Я разочарован порядком», — говорил он.
Было очень мало времени, которое можно было провести с Фрэнсис и маленьким сыном. И неизбежно он становился чужим в своем собственном доме.
…А там, в Ньюкасле, семья Стинга также жила в тени его славы.
Семья Самнеров в полной мере оценивала, что их Гордон был гением и мультимиллионером вдобавок. Однако до этого времени они были склонны воспринимать его славу с некоторым привкусом удивления и находили трудным приравнять человека, о котором часто пишут в газетах, к их застенчивому подростку, которого они знали и любили.
Сестра Стинга Анджела к этому времени уже была замужем и работала в аэропорту Ньюкасла контролером билетов. Она была особенно близка брату. Она никогда не сомневалась, что Стинг добьется успеха, но была вдвойне поражена, потому что он, как оказалось, так и остался очень нематериалистичным, не очень-то заботящимся о своей собственности, несмотря на огромное состояние. До некоторой степени она все еще смотрела на него как на маменькиного сынка, который периодически заскакивал к семье ради чего-нибудь вкусненького, что готовила Одри. Анджеле периодически докучали, прося автографы брата или личную информацию о нем, но вскоре она научилась не обращать внимания на весь этот интерес. «У меня не было на пороге девушек, выстроившихся в ряд, но мне приходится признавать, что люди думают, что через меня они могут дотянуться до него и до его славы, — говорила она в то время. — Как они ошибаются! Не буду же я каждому говорить, что я тоже индивидуальность и не стану посредником!»
Анджела была особенно тронута тем фактом, что когда она легла в больницу по поводу серьезной хирургической операции на позвоночнике в январе 1982 года, то туда прислали огромный букет цветов от Стинга, который в то время находился в напряженной гастрольной поездке по Соединенным Штатам.
Однако временами Анджела переживала неприятные моменты. Она была особенно задета, когда среди соседей в Ньюкасле начали ходить слухи о том, что Стинг регулярно поддерживает их семью
