«халявные» продукты и стиральный порошок выдавались даже на грудных младенцев в том же количестве, что и на взрослых.

Даринка сидела в просторной палатке, приветливо улыбаясь входящим. В ее обязанности врача- вакцинатора входило обслуживать женщин и маленьких детей. За ширмой расположился Милош, к нему направлялись взрослые мужчины. Гора использованных шприцев росла.

Ирвинг вел учет; как оказалось, находились желающие пройти вакцинацию дважды и получить двойной подарок от миссии.

– Объясните им, что двойная доза опасна для жизни, – просил ирландец полицейского.

– Я уже объяснял, и не раз. Тут такая бедность, что за мешок муки они готовы дать укусить себя гремучей змее.

Возле выхода из палатки стояли поддоны. Счастливые селяне грузили на тачки, взваливали на плечи мешки с мукой и сахаром, картонки с макаронами и стиральным порошком, не брезговали и туалетной бумагой. Особым спросом у детей пользовались презервативы. Они тут же разрывали упаковки, надували их и с радостными криками бегали по площади. Ну откуда им было знать об истинном предназначении этих «воздушных шариков»…

Даринка сделала очередную вакцинацию мальчику лет пяти и с удивлением посмотрела на вход. Почему-то никто не спешил зайти в палатку. Милош выглянул из-за ширмы:

– Там снаружи какой-то шум; кажется, назревает скандал. Может, продукты между собой не поделили? Только этого нам не хватало…

Даринка стянула латексные перчатки, бросила их в пакет для мусора и вышла под солнце.

Милош оказался прав: назревал скандал, только совсем не из-за продуктов. На краю площади стоял седобородый старик в чалме зеленого цвета, что в мусульманском мире может означать одно из двух: или ее обладатель является прямым потомком пророка Мухаммеда, или недавно совершил хадж в Мекку. В случае с этим стариком скорее всего – первое. А значит, он был непререкаемым религиозным авторитетом для соплеменников. Старик в длинном халате опирался на деревянный посох, его глаза сверкали фанатичным блеском. Он картинно вскидывал руку над головой, и его зычный голос разлетался над площадью. Односельчане обступили фанатика, слушали, пристыженно опускали головы. А он указывал на машины миссии и продолжал свою проповедь. Рядом со стариком стояла молодая стройная женщина в парандже и держала за руку мальчишку лет двенадцати. Судя по возрасту и близости, в которой находилась от «пророка», она годилась старику в дочери. Ее темные, как маслины, глаза испуганно и виновато смотрели на собравшихся людей.

– О чем он говорит? – поинтересовалась Даринка у полицейского.

Тот протяжно вздохнул:

– Говорит, что ваша миссия – порождение шайтана, вы присланы западными странами, чтобы травить мусульман. Что каждый, кому вы сделали инъекцию, не проживет и двух дней. Будто бы в предыдущем поселке, который вы посетили, уже все умерли. И даже некому погребать мертвецов, обглоданные человеческие кости таскают по обезлюдевшим улицам шакалы и собаки… Он много еще чего говорит, но суть такова – вы не врачи, а подлые отравители. Даже мука ваша и макароны с минералкой – отравленные. Вот все и боятся.

– Надо что-то делать, – задумалась Даринка. – Вы поможете мне, станете моим переводчиком?

– Могу попытаться, но, боюсь, спорить с ним бесполезно. У него зеленая чалма, и мои офицерские погоны – ничто по сравнению с ней.

– И все же… – Даринка решительно двинулась к собравшейся толпе, пробралась к старику.

Тот гневно посмотрел на нее и смерил взглядом полицейского, тот сразу же «потух». Затем последовала гневная тирада. Старик явно призывал односельчан не верить всему, что может сказать Даринка. Но она все же сказала:

– Мы пришли помочь вам, приехали спасти вас и ваших детей. Я могу показать бумаги и разрешения, выданные вашим правительством…

Полицейский стал переводить, но старик простер руку, останавливая его, тот замолк. И тут молодая женщина в парандже покрепче сжала руку сына и свободно заговорила на чистейшем английском:

– Меня зовут Мириам, я дочь этого уважаемого человека. Он хочет, чтобы для односельчан ваши слова переводила я, а не полицейский. Вы согласны?

Даринка и представитель власти опешили. Услышать из уст забитой провинциалки идеальный в литературном отношении английский было так же неожиданно и нереально, как обнаружить на берегу здешней речушки загорающих топлес мусульманок в стрингах, попивающих в компании своих бойфрендов пиво и джин-тоник.

Даринка почувствовала, как полицейский за ее спиной спешит покинуть толпу. Кое-где среди людей маячили головы сотрудников миссии, и это обстоятельство обнадеживало.

Пока Даринка выходила из ступора, Мириам тихо произнесла, обращаясь к ней одной:

– Я училась на Западе, окончила университет. Я не верю в то, что буду вам переводить… – Женщина осеклась, седобородый отец в чалме гневно посмотрел на нее.

Даринке второй раз пришлось выслушать историю о том, как коварные западные правительства решили извести мусульман отравленными инъекциями и продуктами. Но, переводя слова отца, Мириам умудрилась, вкрапливая короткие фразы, рассказать Даринке и историю своей жизни. О том, как она вышла замуж за местного бизнесмена, как уехала с ним на Запад, окончила университет в Эдинбурге. Муж пару лет назад погиб в автокатастрофе. Согласно завещанию, Мириам повезла хоронить его на родину. А после похорон отец-фанатик просто не отпустил ее с сыном назад в Европу. На время Мириам пришлось приостановить рассказ – отец уже подозрительно стал прислушиваться к ее словам. Даринка приподняла ладонь. Вся толпа притихла. Часть селян смотрела на сербку с ненавистью, часть – с надеждой.

– Хорошо, я все поняла, – Даринка старалась, чтобы голос звучал мягко и ласково. – Мы уважаем ваши законы и традиции, чтим вашу веру. У мусульман и христиан один Бог. Кто-то, кто хочет поссорить нас, распустил нелепые слухи о нашей миссии. И я сейчас докажу вам, что этот уважаемый старик заблуждается.

Мириам перевела. Старик скептически ухмыльнулся в седую бороду. Мол, всякий преступник пытается выгородить себя, придумает оправдание, выкручивается. Даринка предложила вместе со стариком и другими уважаемыми людьми направиться в палатку, где делали вакцинацию. Уже прошедшие ее подтвердили, что ампулы врач доставала из этой самой коробки.

– Выберите сами ампулу и шприц, – предложила Даринка старику.

Потомок пророка понял, что попал в западню, но дороги назад у него не было. Он перебирал ампулы, звенел ими, глядел на свет. Наконец протянул Даринке.

– Скажешь всем, что ампулу выбрал твой отец, – обратилась сербка к Мириам, – и пусть другие старейшины подтвердят это людям.

Даринке удалось взять ситуацию под контроль; она устроила неплохой спектакль, а ведь до подобных действ охочи во всем мире. Телесериалы были недоступны жителям глухого селения, а потому они с удовольствием следили за разыгрывавшимся на их глазах реалити-шоу.

Сербка при всем честном народе вколола себе вакцину в руку, после чего проглотила пригоршню сахара-песка, съела ложку муки и запила это все минералкой из груза гуманитарки. А напоследок пообещала, что миссия задержится в поселке на несколько дней, чтобы все могли убедиться: ни она сама, ни кто-либо из селения не умрет.

Старик почувствовал, что упустил инициативу. Толпа в своем большинстве перешла на сторону медиков из миссии «Врачи без преград». Сербка решила добить обладателя зеленой чалмы. Не потому, что не любила религиозных фанатиков, а из чувства женской солидарности – рассказ Мириам поразил ее до глубины души.

– Кто не хочет проходить вакцинацию прямо сейчас, может этого не делать, – заявила Даринка. – Каждый все равно получит свою часть гуманитарной помощи. Завтра ждем вас снова.

Глаза Мириам блестели благодарностью, когда она перевела это. Толпа, забыв о потомке Мухаммеда, бросилась к поддонам. Вскоре крестьяне тараканами расползлись по своим домам, унося на себе мешки, картонки, стиральный порошок и упаковки с минералкой. А Мириам, схватив сына на руки, успела шепнуть Даринке: