Ровно гудели мощные двигатели транспортника. За стеклами кабины расстилались сверху – безоблачное небо, а снизу – приволжская степь, расчерченная на квадраты тонкими ниточками лесополос. Вдалеке серебрилось кривой саблей русло реки.

Майор Лавров стоял в открытой двери, ведущей в кабину пилотов, смотрел на сотни раз виденный и с земли, и с высоты пейзаж. Пусть родился майор не в здешних местах, но Поволжье стало ему родным домом.

Спецназ ВДВ – это не столько профессия, сколько судьба и образ жизни. Жизни нелегкой, полной опасностей. Но комбат Лавров свою судьбу выбирал сам, а потому и любил, не представлял себе иной.

– Товарищ майор, выходим в квадрат десантирования, – крикнул Лаврову пилот.

Комбат кивнул – мол, понял, – и вернулся к своим бойцам. Парашюты надеты. На лавке вдоль борта транспортника сидели плечом к плечу молодые десантники. Правда, по-настоящему так их еще нельзя было назвать. Какой же это десантник, если он еще с парашютом не прыгал? Первый прыжок для десантуры – это как крещение.

Три десятка настороженных глаз следили за комбатом Лавровым. Майор прекрасно знал, что уже не одно поколение десантников за глаза называет его Батяней. И эта уважительная кличка передается от призыва к призыву. Не каждый офицер заслужит подобное. Для этого нужно стать в прямом смысле вторым отцом для ребят – строгим, но справедливым.

Лавров всегда десантировался вместе с теми, кому предстояло сделать свой первый в жизни прыжок. Не то чтобы не доверял своим инструкторам или был обязан делать это по долгу службы. Просто в каждой военной части существуют свои неписаные традиции. И совместный первый прыжок с комбатом-батяней был чем-то вроде ритуала-посвящения.

«Ну, сынки, – мысленно произнес Лавров, – вот и ваш день настал», – и ободряюще улыбнулся.

Тревожно гудел зуммер, моргал фонарь, леера пристегнуты к тросу. Медленно опускалась хвостовая аппарель. Ветер ворвался внутрь транспортника. Десантники один за другим покидали самолет.

– …пятый пошел, шестой пошел, – кричал ротный, капитан Столяров, и легонько подталкивал молодых бойцов в спины.

Когда последний боец взвода исчез за краем аппарели, Лавров выглянул и напряженно улыбнулся. Все купола раскрылись. А ведь изредка, но случались ЧП. Сейчас Андрей Лавров старался об этом не думать.

– Ну, капитан, и я вслед за ребятами пошел. До встречи на земле! – Лавров пару секунд постоял на самом краю аппарели, расставив руки, а затем нырнул вниз.

Тугой ветер ударил в лицо, затрепетали рукава, штанины камуфляжа. Мелькнула, поднялась вертикально земля, затем она оказалась над головой. Майор, лавируя руками и ногами, привычно выровнял падение; он прекрасно чувствовал воздух, мог буквально плавать в нем. Наступило чудесное ощущение полета, невесомости. Оно никогда не приедалось, хоть и было знакомо до мелочей. Но каждый раз Лаврову вспоминался его первый прыжок, совершенный еще до того, как он поступил в знаменитое на весь Союз Рязанское училище ВДВ. Первый прыжок – это как первая любовь. У мужчины может быть много женщин в жизни, но ту, которую он неумело поцеловал первой, не забудет никогда. Лавров за компанию с друзьями пошел в областной аэроклуб, вот там он впервые и шагнул за люк потрепанного «кукурузника». Приземлившись после первого прыжка, шестнадцатилетний Андрей уже наверняка знал, что небо – его судьба и быть ему десантником. Теперь же ему было солидно за сорок.

Хлопнул над головой купол раскрывшегося парашюта. Лаврова встряхнуло. Ощущение было таким, будто его потянуло вверх – в высоту. Но опытный десантник знал – это иллюзия, просто после стремительного падения именно так воспринимается плавный спуск. Волшебство исчезло, мир встал на свое привычное место. По большому счету Лавров, если бы захотел, мог бы даже немного вздремнуть. Майор потянул за стропы, направляя парашют к квадрату, на котором должны были приземлиться его бойцы.

И тут в нагрудном кармане камуфляжа ожил мобильник. Комбат не слышал его звонка, он ощутил лишь вибрацию. Такое, чтобы ему позвонили во время прыжка, случилось впервые, майор даже улыбнулся – надо же! Он вполне мог дождаться приземления и уж потом перезвонить, но все же Лавров достал гарнитуру, закрепил ее в ухе и ответил:

– Майор Лавров слушает!

– Майор, ты сейчас где? – раздался в наушнике голос командира части – полковника Дерюгина.

– Между небом и землей, товарищ полковник, – с улыбкой доложил комбат.

– Не понял, майор, плохо тебя слышу. Шум какой-то.

– Ветер шумит, товарищ полковник.

– Короче, так, мне доложили, что ты на полигоне. Тебя один серьезный человек видеть хочет. Дело срочное. Мы с ним к тебе уже едем. Жди. Бойцами пусть твой заместитель капитан Столяров займется.

– Понял, товарищ полковник, – Лавров рассмотрел за лесополосой пилящий по проселку командирский «уазик». – Я вас уже вижу.

– Да не можешь ты меня с полигона видеть, – отозвался полковник. – Конец связи.

Лавров снял гарнитуру, затолкал ее в карман и потянул стропы парашюта, тот послушно изменил направление.

Молодой водитель-срочник лихо крутил баранку, объезжая на скорости выбоины и рытвины. Что творится за машиной, видеть он не мог – следом за «УАЗом» тянулось густое облако мелкой пыли. На заднем сиденье тряслись командир части полковник Дерюгин и его спутник – немолодой седеющий мужчина в строгом деловом костюме, при галстуке; на коленях у него лежал серебристый кейс с цифровыми замочками. Мужчина казался пришельцем из другого мира, настолько его облик не вязался со здешним выбеленным солнцем пейзажем. Прическа – седой волосок к волоску, на вычищенных ботинках – ни пылинки; белоснежный воротник рубашки, несмотря на жару, застегнут и туго стянут галстуком.

Водитель-срочник вскрикнул от неожиданности. За лобовым стеклом мелькнуло что-то, пролетевшее над тентом «УАЗа». Он вдавил тормоз и беззвучно выругался.

Метрах в тридцати перед машиной прямо на проселок опустился десантник, умело погасил купол и, отстегнув парашют, подошел к машине.

– Товарищ полковник, – вскинул он ладонь к голубому берету, – майор Лавров по вашему приказанию прибыл.

Комбат вопросительно посмотрел на пассажира в строгом костюме.

– Как всегда, непредсказуем, – отрекомендовал Лаврова полковник.

Седовласый мужчина выбрался из машины, ступил на пыльную траву.

– Так вот вы какой, майор Лавров, – многозначительно проговорил он.

– Мы знакомы? – Комбат уже догадывался, какую организацию представляет незнакомец, – скорее всего ГРУ, и чин у него немалый. В нем чувствовалась армейская выправка, он абсолютно не терялся в общении с людьми в военной форме.

– Можно сказать и так, хоть видите вы меня впервые, – без тени эмоций произнес незнакомец, посмотрел на командира части и водителя.

И без слов стало понятно, что им следует отойти в сторонку, разговор должен произойти с глазу на глаз. Лишь оставшись наедине с майором, мужчина представился, протянув руку для пожатия:

– Генерал-майор Гаврилов. С этого момента вы поступаете в мое оперативное подчинение. Если, конечно, дадите свое согласие.

Подобная формулировка могла означать только то, что комбату предстоит очередное ответственное задание. Действовать придется за границами России и нелегально. В случае провала дипломаты родной