восьмидесятого. У душманов там был огромный склад оружия и продовольствия, госпиталь, чуть ли не подземный город с рельсами и каналами. За два дня «Каскад» КГБ повыбивал душманов из этих нор.

– Натовцы брали Торо-Боро пять дней, – сказал капитан Столяров, – при этом вначале была проведена воздушная операция.

– Пещер в афганских горах предостаточно, – проговорил Мустафа-Шурави.

После завтрака бывший десантник, а теперь афганский полевой командир предложил показать друзьям-коллегам свой базовый лагерь, отстроенный им и его людьми когда-то покинутый местными жителями кишлак Хаск Сартор. Русские десантники с удовольствием согласились.

У двоих братьев-близнецов из отряда Мустафы-Шурави – Кхандавара «Смеющегося» и Бахтавара «Удачливого» – были чуть ли не самые резвые жеребцы. Братья сразу выбрали себе направление в сторону пакистанской границы – к далекому кишлаку Спин-нарай. По дороге они встретили двух дехкан, которые усердно копошились на своих крохотных участках земли. Однако те ничего не слышали о европейских врачах, и, вообще, за последние год-два не видели никаких христиан, да и о людях Салада тоже ничего сообщить не смогли. Второй крестьянин, правда, сказал, что горцы поговаривают, будто на людей Махмуда напали нуристанцы, пришедшие с севера, и, возможно, он отправился туда, чтобы отомстить им.

Кхандавар и Бахтавар поскакали дальше. После полудня братья увидели на склоне горы пастуха, который пас небольшое стадо овец.

– Ассалям алейкум!

– Ваалейкум ассалям! – ответил пастух.

– Отец, может, ты слышал что-нибудь о пропавших где-то в этих горах европейцах – мужчине и женщине? – спросил Кхандавар.

– Нет, – коротко ответил пастух. Он явно давал понять, что не хочет ни о чем говорить.

– А всадников с оружием или без оружия не видел? – спросил Бахтавар.

– Нет, – выдавил из себя пастух.

Кхандавар спрыгнул с коня, достал кусок овечьего сыра и разломал на две части.

– Отец, пообедай с нами.

Бахтавар тоже спрыгнул с лошади, достал лепешки и свое сокровище – настоящий термос.

Пастух, конечно же, не отказался от угощения и тем более – горячего чая. Братья расстелили на земле свои чаторы и уселись, скрестив ноги. Бахтавар бережно налил в крышку термоса горячий зеленый чай, соленый, разбавленный овечьим молоком, и первому передал пастуху.

– Отец, а у нашего знакомого пастуха ягненок родился, – начал Кхандавар. – Ну, не у пастуха, конечно, – улыбнулся балагур, – а у его овечки. Так вот, ягненок весь белый, а на боку черное пятно – ну точно карта Афганистана.

– У меня тоже есть бараны с черными пятнами. Только я не знаю, как выглядит карта Афганистана.

– В нашем кишлаке, – теперь говорил Бахтавар, такой же весельчак, как и его брат, – девушка пошла к ручью и увидела рыбу с лицом юноши. После этого она не хочет на нас и смотреть. Говорит, что за ней приедет юноша с таким же красивым лицом, как у той рыбы.

– Да много разных чудес на свете бывает, – вздохнул пастух. – Вот покупал у меня один пуштун барана. И рассказывает, что в мавзолее Дильбары видели ее дух. И, кроме того, этот дух несчастным помогает. Он говорил, дело было так: его друг соскочил с лошади возле развалин, а там гюрза пряталась, бросилась на него, укусила. Тогда он положил своего друга в мавзолей и пошел за подмогой. Приходят – и глазам своим не верят – сама Дильбара целует ноги этому укушенному. И тот поправляться стал.

– Не может этого быть! – удивился Бахтавар.

– А вот я верю, – сказал Кхандавар. – Люди говорят, что в Чапа Даре высоко в горах живет отшельник; так если к нему приводят больного, отшельник просит того лечь на свой ковер, а на грудь ему свою чалму кладет. После этого больной почти сразу же выздоравливает.

– Похоже на правду, – проговорил пастух. – Еще мне тот человек рассказывал, что Дильбара у одного труса смогла сквозь халат и рубашку пулю в спине увидеть; пожалела его и серебряным ножом эту пулю вырезала.

– Вот это да! – воскликнул Кхандавар.

Солнце перевалило за зенит. Пришло время намаза – второй молитвы зухр. Пастух стал лицом, как ему казалось, к Мекке. Бахтавар достал компас и определил киблу. Удивительно, но пастух стоял точно в нужном направлении.

– А то мне не знать! Столько лет я уже молюсь на этой горе.

Все трое устремили свои взоры на юго-запад, за горы, поклонились. Начали читать молитву. Затем опустились на колени и коснулись лбом земли. Через какое-то время одновременно закончили молитву, как будто ими кто-то руководил.

– Удачи, юноши. Аллах поможет вам в дороге!

– Спасибо, отец! Аллах и тебя не забудет!

Братья распрощались с пастухом и поскакали в сторону кишлака Спин-нарай.

Уже под горой Кхандавар сказал своему брату:

– Слушай, давай заглянем в тот мавзолей, он почти у нас по дороге.

– Давай, – с радостью согласился Бахтавар. – Если увидим дух Дильбары, будет что интересного у нас в кишлаке рассказать.

Мириам с сыном выделили отдельный шатер. Они были без охраны: ведь мусульмане, да и бежать им было некуда – гор все равно не знают.

В ту ночь, когда в лагерь Махмуда приехал Дост-Мухаммад, Алекс никак не хотел ложиться спать. Перед этим весь день он наблюдал за боевиками. Он, как и его мать, немного понимал язык пушту и догадался, что люди Махмуда ждут гостя из Пакистана.

– Я не хочу спать! – говорил он матери.

– Нет, Али, – Мириам теперь при боевиках называла его мусульманским именем, – тебе нужно поспать, несмотря ни на что.

– Мама, – сказал Али шепотом, – они весь вечер ждали кого-то из Пакистана. И, кажется, он приехал. Ты слышала, как каких-то людей повели к шатру Махмуда? А вдруг этот от деда? Мы должны это узнать. Я проберусь к шатру – надо послушать, о чем они будут говорить.

– Нет, это сделаю я, – строго сказала Мириам, – я лучше понимаю пуштунский.

– Нет, я меньше и, значит, незаметнее. А если меня и поймают, они ведь все равно думают, что я ничего не понимаю, поэтому отпустят безо всяких подозрений.

– Хорошо, сын, я буду тебя ждать, – вздохнула Мириам.

Алекс тихонько выскользнул из шатра и, крадучись, направился к центру лагеря, где была ставка Махмуда. Затем он тихо пополз между брезентовыми палатками и, наконец, залег в тени шатра командира.

Мальчик хорошо все слышал и понял главное – их с матерью хотят вернуть назад его деду, а врачей передать в руки пакистанской полиции. Никем не замеченный, он так же тихо вернулся в свой шатер. Мириам ждала его и очень волновалась. Алекс на одном дыхании пересказал ей все, что ему удалось разузнать.

– Нам нужно срочно уходить, – сказала Мириам. – Мы должны предупредить Даринку и Милоша.

Взяв с собой только самое необходимое – бурдюк с питьевой водой, пару лепешек и чаторы, – они, стараясь оставаться незамеченными, покинули лагерь. Благо ночь была темная, и никто из охраны их не увидел.

Мать и сын отправились вниз по склону горы к мавзолею. Алекс отлично запомнил дорогу, когда их везли в лагерь Махмуда. Тем более что горная тропа была вся вдоль и поперек истоптана копытами