перестукивались. – Бандит повернул голову налево, трижды аккуратно сплюнул и, на всякий случай, дополнительно пристукнул костяшками крупного кулака по столешнице. – Думаю, что прапор тот каких-то своих корешей напряг – они и сработали. Среди ветеранов еще немало крепких мужиков, которые такие вещи умеют творить, что мама не горюй…

– Да мама не загорюет, – скрипнул зубами Дмитрий Петрович, – ты бы лучше за своими архаровцами следил… А то не пришлось бы нам всем вскорости горевать. А, хватит пустых базаров… Ты вот что: вызвони-ка мне нашего полковника. Он на этого прапора боевого нас вывел – с него и спрос. Пусть ищет, падла, землю роет… Да хоть жрет ее, но прапорщик мне нужен в ближайшие дни! Я уже людям пообещал, что все будет солидно и красиво. А у нас вместо «красиво» получается полная ж…!

Бритый выудил из кармана мобильный телефон, пощелкал кнопками, выводя на дисплей номер полковника, но на вызов нажимать не стал, а, кивая на по-прежнему молчаливо страдавшего в стороне бойца, негромко спросил:

– Дмитрий Петрович, а с этим что делать будем?

– Байку хочешь? – ядовито ощерился Бочкин и, холодея взглядом, продолжил: – Как-то начальник Генштаба Шапошников на вопрос Сталина о том, как он наказал провинившегося офицера, ответил, что выразил ему свое неудовольствие. Сталин, естественно, недоуменно спросил: «И это все?» А Шапошников и говорит: мол, в старое время этого было достаточно, поскольку после такого выговора офицеры обычно шли и стрелялись… Если бы я знал, что этот клоун пойдет и застрелится, я бы выразил ему свое неудовольствие. Но времена сегодня другие, и я скажу так: накажем его рублем. За этот месяц зарплаты ему не давать! Может, и другим наука будет… Давай-давай, звони полковнику! Кстати, а Сидоров наш ссучиться не мог? В смысле, шепнуть по старой дружбе прапору насчет девки?

– Это исключено, – уверенно замотал головой командир боевиков и начальник контрразведки по совместительству. – Полковник ничего не знал о нашей операции. А если бы и знал… Не дурак же он – прекрасно понимает, что мы его на раз вычислили бы!

– Ох, не люблю я темных пятен… Ладно, что гадать… Звони ему, пусть сюда подгребает.

…Сидоров расспрашивать о причине вызова и вести долгие разговоры не стал, а просто пообещал приехать, более чем лаконично буркнув в трубку: «Минут через двадцать буду». Правда, вместо двадцати минут прошло почти полтора часа, прежде чем в комнату, где расположились бритоголовый «старшой» и нетерпеливо посматривавший на часы Бочкин, шумно отдуваясь, вошел полковник и прямо с порога недовольно прогудел:

– Здорово! Ну, что тут у вас стряслось? Что за пожар? Я, между прочим, на службе!

Если бы Бочкин смог чуточку отвлечься от своих невеселых дум и повнимательнее присмотрелся к полковнику в первые секунды его появления, то, возможно, и увидел бы легкую тень растерянности и даже откровенного страха, мелькнувшую на лице Сидорова при виде флегматично крутившего в сильных пальцах спичечный коробок бритоголового. Но Посредник не заметил ничего странного в облике неведомо где припозднившегося приятеля и разговор начал именно с давно, видимо, наболевшей темы.

– Полковник, знаешь, за что я ненавижу эту страну? За то, что здесь ни на кого и ни в чем положиться нельзя! Пообещать и не сделать? Пожалуйста. Сорвать из-за пьянки даже самый выгодный контракт? Да раз плюнуть! Сказать, что будешь через полчаса, а приехать через пять часов, а то и вовсе забыть и не появиться? Это мы тоже умеем как никто в мире!

– Ну, остынь, Петрович, – миролюбиво улыбнулся Сидоров, – признаю, виноват. Пробки проклятые – сам ведь знаешь… Так что случилось-то? А это, – полковник кивнул в сторону бритоголового, – как я понимаю, телохранитель твой, что ли? Ха-ха, крут ты, брат, я смотрю. Мужик, ты не из наших будешь? Не из армейских?

– Оттуда, товарищ полковник, – сдержанно ответил бандит, не утруждая себя даже намеком на попытку по старой привычке встать, приветствуя старшего офицера – не армия, что зря суетиться. Субординация – вещь хорошая и полезная, но все хорошо в меру. – Юрий Зимин, бывший майор.

– Ха, я ж и говорю: глаз – алмаз!

– Проблема у нас, полковник, – нажал голосом Бочкин, давая понять, что пустые разговоры можно перенести и на потом. – Короче, чтобы твой прапор был посговорчивее, взяли мы его племяшку. Все культурно, что называется, никакого насилия. Почти. Ну, а закончилось тем, что нашу девочку кто-то очень даже лихо освободил, и мы теперь в… затруднении.

– А я-то чем, так сказать? – поджал губы Сидоров. – Я тебе про груз сказал, прапорщика нашел, а уговорить я его и не обещал… Сам знаешь, он меня чуть ли не послал.

– Зато я уже пообещал. – Посредник зло выругался и даже сплюнул от досады. – Серьезным людям, понимаешь? В общем, так, товарищ воинский начальник, я не знаю, как ты это сделаешь, но прапора ты должен уговорить!

– Хорошее дело, – присвистнул Сидоров, – «уговорить»… Да после истории с племянницей он нас всех теперь уже точно пошлет – и будет прав!

Полковник не смог отказать себе в удовольствии лишний раз намекнуть на провал бойцов Посредника и мстительно ткнуть этого шибздика в очечках, возомнившего из себя великого дельца и стратега, в дурно пахнущую кучу, в которую тот сам себя и загнал. Насладиться мысленным видением барахтающегося в «этом самом» Бочкина полковнику помешал звонок мобильника, громко выдавшего известную мелодию песенки про «батяню-комбата».

– Да, слушаю! Ты?! Да узнал, узнал… Да что ж вы все… Не пыхти, я тебе слово даю, что ни сном ни духом. Именно: и в глаза не видел… Да точно!.. Ну… И что теперь?.. Так, да? Ну, не знаю, я попробую связаться и поговорить… Давай так: если что выгорит, я тебе завтра примерно в это же время звякну, лады? Добро. Все, давай…

Сидоров нажал кнопку отбоя, озадаченно хмыкнул и лишь затем перевел на Посредника заметно повеселевший взгляд и ответил на немой вопрос, хотя и был уверен, что тот уже наверняка догадался, кто звонил:

– А вот и наш прапорщик объявился. Повезло тебе.

– Что он сказал?

– Говорит, согласен. На путешествие. Но на новых условиях, – полковник расплылся в ехидной улыбке и развел руками, – и за другие деньги…